– Он на кухню пошел, – прошептал Франсуа, едва дверь гостиной закрылась. – Ему Жан все расскажет. А мне он не нравится.

В темноте прихожей, освещенной только полосками света из-под двух дверей – кухни и гостиной – его лица было не разглядеть. Но голос его прозвучал как-то сдавленно.

- Не нравится месье Плена? - уточнила Эмили. - А почему?
Она подумала, нравился ли ей Давенпорт — и не смогла сама себе ответить. В возрасте Франсуа она ни о чем таком не думала, да  и потом тоже. Он просто был. Любила ли она его? Наверное, по-своему любила, кого ей еще было любить?
- А шевалье де Сен-При нравится?
Если этот месье Плена был еще противнее...

– Он мой дядя! – изумился Франсуа. И тут же поправился: – Месье де Сен-При. А месье Плена… ну… – он понизил голос до шепота: – Он же не дворянин.

- А-а — понимающе протянула мадам де Бутвиль, хотя понимала не слишком. - Но тоже дядя?

Эмили невольно замерла. Что-то неправильное было во всей обстановке. И нехорошее. Хотя ни шевалье де Сен-При, ни, тем более, Франсуа, ни на испанцев, ни на иезуитов не походили. Разве что Сен-При...
- Да ладно! - громко изумилась она. -  Давайте пойдем в комнату, вы мне расскажете!
А сама потянула мальчишку за рукав в темный угол, шепнув ему на ухо:
- Давай посмотрим?..

Эмили, тихонько сжав руку Франсуа, бесшумно потянула его в предназначенную для них с бретером спальню, благо расположение комнат помнила прекрасно по прошлому разу, и едва успела закрыть дверь.

Тяжелые шаги прошли мимо, остановились – должно быть, около ведущей на чердак приставной лестницы – а затем прошли дальше, и в тот же миг скрипнули дверные петли.
На лестничную площадку выходили три двери...

- Куда это он? - шепотом спросила молодая женщина. - Там чья спальня? Ваша?

Что-то во всем услышанном было крайне нехорошее. И в этом типе, Плена. Настолько нехорошее, что Эмили очень захотелось позвать Теодора. Но как это сделать, не привлекая внимания?..

– Не знаю, – в спальне было темно, и разглядеть выражение лица мальчика было невозможно, но в его шепоте звучало что-то, похожее на страх. – «П-пащенок» – это он про меня? А «мамаша» это кто?

– Месье де Сен-При-и-и! – вот так же, хрипло и зазывно, мог выманивать глупых ягнят волк в детской сказке. – Где-е вы?

Стукнула задвижка.

Отвратительный все-таки был у этого типа голос...
- Тихо! - прошептала Эмили, все так же держа Франсуа за руку. - Кажется, он ушел... Боюсь, это он говорил про вас. И кажется мне, что он вас совсем не любит. Быть может, вы расскажете, что здесь происходит? Как вы очутились в этом доме? А мы... Мой дядя хороший человек, вы не думайте. Это он на меня злится.
Эмили с трудом сдержала усмешку. В кои-то веки Теодор на нее не злился. Вот только вряд ли это было хорошо.
- А мы постараемся вам помочь.

Эмили разозлилась. Она часто бывала слабой и беззащитной, и ей часто приходилось бояться, а потому ей не нравилось, когда обижают слабых и беззащитных.
- А что, было что подслушивать? - с ноткой брезгливого высокомерия спросила она, тихонько пожимая руку Франсуа. - Это кто, Франсуа? Ваш лакей? Или гувернер? Как-то странно он говорит, слова растягивает.
Она развернулась лицом к двери, закрывая собой мальчишку. Ей тоже было немного не по себе в темноте, но Теодор был рядом, и уж конечно он не позволит ее обидеть.
- Ну вот вы отыскали шевалье де Сен-При, любезный. Но отчего, черт возьми, вы не озаботились тем, чтобы принести свечу?
Высокомерному холоду в голосе мадам де Бутвиль позавидовала бы герцогиня Ангулемская. Правда, эта достойная дама никогда не упоминала Врага Рода Человеческого.

Франсуа с присвистом вздохнул, но промолчал и не только крепче стиснул руку Эмили, но и потряс ее. Плена попятился – или во всяком случае, дверной проем стал чуть светлее.

– Играете в прятки? – спросил он с той же довольной вкрадчивостью. – Или у вас тут другие игры?

Несмотря на развязный тон, в его смешке чувствовалась легкая неуверенность.

Эмили представила себе, что бы сказал Луи-Франсуа, или мадам де Гершвиль, или, еще лучше, Атос, если бы, скажем, конюх, предположил, что господин играет с ним в прятки. Брови ее приподнялись, губы чуть брезгливо дрогнули, и тон госпожи графини вполне мог принадлежать любому из вышеперечисленных:
- Игры? В прятки? От кого? Вы, часом, не спятили, любезный? Или пытаетесь на что-то намекнуть?
Она сделала небольшой шаг вперед, положив руку на эфес. Опасно, и Теодор бы не одобрил, но если крыса отступает...

– Что вы, ваша милость? – в тоне Плена смешивались опаска и насмешка, но он отступил снова, теряясь в черном провале распахнутой двери другой спальни, и не понять было, ответил ли он на угрожающий жест мнимого юнца. – Какие еще намеки?

– Мы играли… – испуганно подтвердил Франсуа. – Мы хотели… Я хотел…

Плена язвительно поцокал зубом.

Мадам де Бутвиль частенько бывала безрассудной, но сейчас у нее все же хватило ума не идти в темную комнату вслед за явно опасным типом. Вместо этого она с неудовольствием оглянулась на Франсуа. Надо же, как запугал его этот Плена! Интересно, почему мальчишка так его боится? Бьет он его, что ли? Но чтобы хоть что-то разузнать, надо покинуть общество господина Плена.
- Понятия не имею, какие, - ответила Эмили, крепко взяла Франсуа за руку и потянула к лестнице. - Идемте же, Франсуа, вы обещали мне помочь.

Эмили попросту отодвинула засов и вытащила Франсуа наружу.
- Мы проведать лошадей, - пояснила она и тихо спросила: - А чего он боится, как вы думаете?
Сейчас ей хотелось посоветоваться с Теодором. Выходит, Плена — вовсе не слуга Сен-При. Хотя, бывает, что и слуг боятся... Но Сен-При племянника явно обманул: вовсе не для того, чтобы развлечь мальчика охотой, они сюда приехали.

– Не знаю… – мальчик сосредоточенно сморщил лоб, вспоминая. – Он просто так разговаривает… мне тоже страшно. «Вы уверены, месье де Сен-При?»

В голосе его, приобретшим вдруг хрипловатые нотки Плена и свойственную тому вкрадчивость, действительно звучала угроза.

– Они говорили… кажется, про адвокатов. Дядя сказал… я не помню точно… что-то вроде «при сопутствующих обстоятельствах интересующее нас лицо… не… не обладает…» чем-то там. Всей полностью чего-то. И месье де Плена тогда такой: «Вы уверены, месье де Сен-При?» И дядя начал что-то мямлить, а потом Плена и говорит: «У нас другие обстоятельства. Присутствующие». И дядя стал совсем белый. Поэтому я знаю, что он боится. Я сам испугался, он так на меня глянул! А потом велел мне идти играть, как будто я ребенок! Но он очень хорошо стреляет, он меня учил.

- Многие хорошо стреляют, - Эмили потянула мальчишку за угол, где было темно. - Это их хорошими людьми не делает...
Сен-При боится Плена... Значит, Плена имеет на него влияние. И наплевать, конечно, только вот Франсуа жалко. Какой-то он несчастный...
- Скажите, Франсуа... Вот у вас батюшки нет, так ведь? - Мальчик приехал «на охоту» с дядей, который на обожающего родственника похож не был. Как его отец отпустил? Хотя... отцы тоже бывают разные. - Или я ошибаюсь? А ваша матушка вас радостно отпустила? Вы наследник?
Очень уж неприятно звучало «мамаша» в устах Плена...

Брат и две сестры... Значит, дело не в наследстве, но что-то ведь тут было не так? Эмили просто кожей чувствовала...
- Знаете, мне кажется, надо посоветоваться с... моим дядей... Он хороший, не бойтесь.
Станет ли Теодор помогать какому-то чужому мальчишке? Луи-Франсуа бы стал... Или нет, все же это частное дело... Скорее всего бы стал, ведь Франсуа — ребенок. Ну и Теодор тоже благородный человек, а значит, поможет. Мадам де Бутвиль была уверена уже, что помощь юному Сен-При нужна...

– Ни за что! – даже в сумерках видно было, как покраснел Франсуа. – Ни за что! Взрослые всегда!.. Если вы меня выдадите, я… я… Это нечестно! Я думал, вы!.. И я ничего не боюсь!

Развернувшись, он стремглав помчался к дому. Дверь оглушительно хлопнула в лесной тиши.

Молодая женщина, опешив, несколько мгновений смотрела вслед Франсуа — что это он?.. И услышала, как задвигается засов. Тихо выругавшись, она бросилась следом, дернула дверь — та оказалась заперта. И что теперь делать? Кричать, звать на помощь — и выдать мальчишку? Наверняка дурацкая выходка не сойдет ему с рук...
- Франсуа! - тихо позвала Эмили. - Откройте! С ума вы сошли?..

Из-за двери не послышалось ни звука. Мадам де Бутвиль вздохнула. Если бы это был замок, она могла бы попытаться его открыть. Но с засовом ее умение не поможет... А Теодор, наверное, вот-вот ее хватится, и у Франсуа тогда будут неприятности, хотя, может, и поделом бы дурачку. Однако где-то тут был еще и черный ход...
Спустя пару минут Эмили подошла к двери черного хода и осторожно потянула ее за ручку, надеясь, что дверь не заперта. Иначе и впрямь придется звать на помощь.

Эмили замерла... Она правильно подозревала, правильно... И Сен-Пре, и Плена что-то замышляли, что-то плохое против Франсуа. Нужно срочно посоветоваться с Теодором... Только как попасть в дом? Если через черный ход — придется проходить мимо этих двоих, и они, конечно, заинтересуются, отчего это она решила тут ходить. Объяснять она им не станет, разумеется... Но могут понять, что она их разговоры слышала... И что делать?.. Ждать, когда Теодор ее хватится и пойдет искать?
В голову заползла гаденькая мысль, что теперь, когда бретер добился своего, волноваться о ней не станет. Мысль эту мадам де Бутвиль от себя отогнала, потому что ерунда.   Ну не любит он ее... А кто ее любит?.. Луи-Франсуа только, но тоже ведь совсем не как в романах, хоть он и старается, конечно. Супружеская жизнь убедила уже юную графиню, что в жизни любовь мужчины совсем не такая,  как в рыцарском романе или произведении господина д'Юрфе. Да и что бы она сейчас стала делать, если бы Теодор вдруг начал вздыхать о Стране Нежности? Или пастушком вырядился? Эмили невольно хихикнула. Зато он друг настоящий.
Однако во дворе было прохладно, молодая женщина устала, была голодна и начинала мерзнуть. Ждать в темноте Теодора не хотелось...  И почему она должна ждать? Они там что-то подумают — на здоровье! Главное, держаться так, чтобы им и в голову не пришло, что она не может делать то, что хочет. Эмили выпрямилась, решительно распахнула дверь и так же решительно пошла через кухню мимо Плена и второго, который, вероятно, и был слугой.

Эмили думала уже, не перегнула ли палку. Но еа личном опыте давно убедилась, что таким типом страх показывать нельзя — нападут, как бродячие псы.

- Усталых путников обижать нельзя, - назидательно проговорила она. - Разные они бывают, путники...

Внезапно ей пришло в голову, что неплохо бы сыграть с негодяями шутку (а Плена уж точно был негодяем), и она с досадой произнесла:

- А блажного своего ловите сами. Он в лес с чего-то вдруг побежал.

В взгляде мадам де Бутвиль, которым она она встретила бретера, отразились и радость, и облегчение. Однако голос ее прозвучал насмешливо.

- Что я сделал с лесом?.. Честное слово, ничего! Право, дядюшка, вы преувеличиваете мои возможности! Я тут только пытаюсь объяснить этому господину, - она смерила Плена взглядом, и, несмотря на разницу в росте, это у нее получилось, - что, ежели благородному шевалье надобно пройти, не стоит загораживать ему дорогу. И вот странно: первый раз он внял, а теперь почему-то не желает.  И отчего-то все интересуется, где милый Франсуа. А я ведь сказал уже: в лес он пошел!