Несмотря на то, что де Лаваль понятия не имел, как разговорить де Вилье, и с какого боку вообще начать с ним разговор на эту тему, чтобы сходу не напороться на заявление "это не ваше дело, сударь" - это не помешало ему спокойно закончить вечер в "Сосновой шишке". Этот трактир, излюбленный мушкетерами г-на де Тревиля, сейчас, когда капитана не было в городе, и вовсе стал, наряду с кордегардией Лувра тем, чем обычно являлись двор и приемная его дома.
Мушкетеры по большинству, народ бесхитростный и словоохотливый, особенно в компании себе подобных, и в особенности - за столом, с хорошей выпивкой. Чтобы что-то узнать о ком-то из однополчан, довольно лишь бросить всколзь вопрос, и дальше - только знай слушай. Не позабыть бы только разделить все услышанное, как минимум, на три.
Лаваль не сомневался, что случись кому-то задать хоть какой-то вопрос о нем за его собственной спиной - так бедняге наговорят столько, что уши завянут, причем вплоть до брачного скандала десятилетней давности - тема-то благодатная и неувядающая.
Так что, воспользовавшись тем, что к нему подсел вначале де Каро, потом дю Бертуа с де Ла Маром, потом, один за другим, еще четверо товарищей, Лаваль между делом осведомился у сотрапезников, ни к кому конкретно не обращаясь, не видел ли кто де Вилье сегодня. А после этого ему оставалось только слушать.
На удивление - болтали о нем мало. Никаких особых слухов про де Вилье не ходило, пересудов способных его опорочить тоже никто не упоминал, поболтали немного и о его наследстве, и о ране, полученной на турнире, и о поэтическом выступлении, да и быстро перескочили на более благодатную тему. Конечно, причина могла быть и в том, что юноша в полку еще не примелькался, и знали про него не так уж много. Зато, не задавая больше никаких вопросов, и даже не участвуя в разговоре на эту тему, Лаваль услышал главное - де Вилье был в карауле этим утром. Повидимому, как раз сменившись с караула он и встретил пажа в Большой галерее. Это означало, что завтра он свободен на весь день. Это потенциально представляло известные трудности, в отношении того - где его искать. Где тот живет Лаваль не имел понятия, спрашивать об этом у товарищей не хотелось, потому что не мог придумать благовидного повода такого рода любопытству, да даже если бы и знал - идти к дому человека, не дававшего тебе свой адрес было бы верхом неучтивости.
В конце концов, он положился на то, что для мушкетеров первых лет службы вошло, практически, в рефлекс.
Все они, включая и его самого, даже в те дни, что были полностью свободны, начинали свой день с визита к г-ну де Тревилю. И уж потом, потолкавшись среди сотоварищей, и узнав все последние новости, разбредались по своим делам. Г-на де Тревиля не было, а значит, за этим обязательным утренним ритуалом, де Вилье, как и большинство из тех немногих, кто остался в городе, придет в кордегардию Лувра, больше некуда.
Решив для себя, таким образом, этот вопрос, Лаваль воздал должное этой спонтанной пирушке, после чего отправился домой, и добросовестнейшим образом проспал до утра.
В семь часов он был уже в Лувре.
Еще не задавая никому вопросов о де Вилье, и напустив на себя самый скучающий вид, он подпирал стенку кордегардии, вяло отшучиваясь на подначки, и осторожные и не очень расспросы сотоварищей, заодно воспользовался случаем расспросить дю Бертуа о двух его кузенах, о которых тот упомянул вчера мимоходом, и рассказал такое, что могло бы заинтересовать г-на де Тревиля, записал для памяти их имена, чтобы включить их в список, который от него требовался, и, спустя час, уже подумывал о том, что, возможно, ошибся, когда увидел де Вилье собственной персоной, беседующего с одним из сменившихся караульных.
Лаваль дождался, пока собеседник молодого барона, позевывая, отправится восвояси, а сам он, оставшись без собеседника, повернется к дверям, и направился к нему.
- Господин де Вилье, рад вас приветствовать.
Тут бы, пожалуй, ему испытать бы затруднение - как вообще завязать разговор, чтобы не привлечь лишнего внимания, но тут помогла чистая удача.
- Да что ж такое! - дю Бертуа взвыл своим густым басом, не отрываясь от доски по которой весело скакали кости - Ну черт побери! Опять! Де Вилье, прошу вас, сделайте одолжение, уведите его отсюда! Говорю вам, Лаваль заразен как чума, и когда он рядом - мне категорически не везет!
- Быть может вы просто оказались слишком удачливы в любви, любезный друг? - весело оглянулся на него Лаваль - И судьба просто мстит вам за прошедшую ночь?
- Ничего она не мстит - буркнул рослый мушкетер, с яростью тряся стаканчик, тогда как его партнер тщательно записывал результат - Это все вы, я точно знаю. Не вы ли отказались вчера от игры под предлогом того, что невезучи? А потом вы с самого утра толклись тут поблизости, и вот итог - мне, мне, вы слышите, изменила удача! Нет, я с этим не смирюсь!
- Ну что поделать - Лаваль с облегченной улыбкой повернулся к де Вилье - Идемте, сударь. Спасите беднягу от моего общества, и но при этом не забудьте обязать его частью выигрыша за услугу, которую этим ему окажете, идет? Вы еще не завтракали, кстати?

*совместно
- Превосходно! -  глаза Лаваля блеснули. Искренняя доброжелательность молодого человека была ему приятна, и было довольно тягостно осознавать, что вместо беззаботной болтовни за приятным времяпровождением, придется беседовать с ним на тягостные темы. А ведь он, бедняга, ещё и чистосердечно предлагает счёт оплатить. Ну уж это нет. Поэтому, он решительно помотал головой и зашагал с юношей к выходу, на ходу уточняя, - Хотя насчёт приглашения не согласен, раз пригласил я, то и рассчитываться мне. Вы, кажется единственный в полку кого я ещё не вытащил отпраздновать мое наследство. Тут неподалеку есть симпатичный кабачок "Кошечка", недалеко от ворот Сен-Дени. Про хозяйку ходят разные слухи, но кормят там вкусно.
Они уже вышли на улицу, когда Лаваль продолжил
- Кстати, я ещё не имел случая поздравить вас с впечатляющим выступлением на турнире. Примите мое восхищение, сударь, я и не знал, что вы поэт
[indent]
- Поэт? - Вилье расхохотался. - Тогда у нас тут целый полк поэтов, один другого лучше! Ла Мар так и вовсе новый Ронсар, а Рокбрюну как провансальцу с колыбели положено сочинять и петь!
Молодой человек, невольно вспыхнув, дополнил после паузы:
- Если у кого и получается стихи сочинять, так это у моего кузена.
[indent]
- Кузена? - Лаваль отступил в сторону и слегка потянул за собой своего спутника, чтобы их не обрызгал проезжающий мимо верховой. Мостовая, загаженная конскими испражнениями, соломой и еще бог весть чем, была в этом отношении опаснее поля битвы, было отчего пожалеть, что пошли пешком. Хотя, с другой стороны, идти до конюшен было бы еще дольше. Как ни коротка была дорога, а уж лучше скоротать ее за разговором, к тому же ему и правда стало интересно - с чего это де Вилье так смутился. Смущение, впрочем. выглядело скорее мило, чем забавно - так говорят обычно о людях, которыми искренне восхищаются, и ему было интересно, кто же пробудил такое восхищение
[indent]

- Ну да... правда, он теперь не мушкетёр, - счёл нужным уточнить Вилье. - Он принял духовный сан, как и хотел. Господин Арамис. Только я так и не понял, кто он теперь: просто монах или уже священник, вроде бы священник - монахам же запрещено ходить в светском платье, а он, кажется, может так поступать, когда нужно
Теперь, когда главное признание было позади, молодой человек, чуть смутившись, добавил:
- Мы дружили детьми, потому я, став гвардейцем, его не узнал, и он не знал, что я в гвардии. Мы всё выяснили как раз во время турнира. Но стихи я читал свои!
[indent]
Ого! Вот это была неожиданность, да такая, что Лаваль аж присвистнул, глядя на молодого мушкетера с удивлением в котором читались и нотки уважения
- Вот так так! Один из знаменитой четверки! Что ж, тогда понимаю. Слышал как-то давно про некую поэму односложными стихами, за которую некий редактор заплатил так щедро, что разом избавил господина Арамиса от забот по приобретению экипировки.  - и увидев взгляд де Вилье с улыбкой покачал головой - О нет, я совершенно далек от литературных кругов. Просто господин Портос очень любил пошутить на эту тему в приемной господина де Тревиля, а от него этот анекдот подхватили все, кому не лень. История произошла чуть ли не за полгода до моего вступления в полк, а судачили про нее очень долго, так что могу лишь представлять себе достоинства поэзии, которая даже в наш циничный век оплачивается так щедро. Мне жаль, однако, что я так и не услышал ваших стихов. Стоял в кольцевом охранении и проморгал почти все события. Явился лишь к шапочному разбору, когда всех стянули по тревоге, а вот вам, похоже там не пришлось скучать?
[indent]

Отредактировано Ги де Лаваль (2022-02-04 01:24:34)

*совместно

- Пусть так. - вот уж кем-кем а гурманом Лаваль никогда не был. Десять лет жил почти впроголодь, а потому не отличался придирчивостью. Зато, если заказ будет на достаточно щедрую сумму - тем быстрее их обслужат, и тем быстрее можно будет заговорить о деле. В самом-то деле, не обрушивать же такое на голову человеку, не дав ему толком позавтракать. Как бы ни жгли язык вопросы, а приступать к серьезной беседе раньше сыра было по меньшей мере невежливо.
Он как в воду смотрел. Не то кухарь у хозяйки был на диво расторопен, не то все дело было в отсутствии других посетителей (вот уж правда с чем повезло так повезло), не то каплуна уже жарили в ожидании утренних посетителей, но не успели они с достаточным удобством расположиться за столом, как на нем появились первые тарелки с зеленью и печеными бобами, которые еще дымились, а когда разлили по стаканам вино то появился и каплун на деревянной доске, щедро нашпигованный салом, со все еще потрескивающей коричневатой корочкой.
Беседовали о разном. О различных мелочах в полку, о свежих сплетнях, о подробностях штурма Сузы, о которых Лаваль рассказывал минут пятнадцать, умудрившись ни разу не выругаться в адрес савойцев, что могло было быть причислено к своего рода подвигу. И лишь когда от угря осталось меньше половины, Лаваль, вновь наполняя стакан своего собеседника, заговорил о том, ради чего, собственно и затеял эту встречу.
- Надеюсь вы простите меня, сударь, если сейчас я затрону тему, к сожалению, куда менее занятную? Боюсь, я оказался в ситуации, в которой мне больше не у кого спросить помощи, кроме вас. 
[indent]
- Весь внимание! - какой же солдат, насытившись, не проявит вежливого внимания к просьбе собеседника? Еда привела Вилье в самое доброе расположение духа, хотя, если честно, чертовски потянуло в сон. - Я буду рад помочь вам.
Неожиданная чистота столешницы, а также наличие салфеток (приятная и полезная вещь, показывавшая, что трактир действительно стоит рекомендации!) позволили молодому человеку занять самую комфортную позу: один локоть упирается в доску, голова чуть вполоборота, затылок при этом прислонён к стене, а уставшие ноги вытянуты вдоль скамьи.
[indent]
- Благодарю. - Лаваль отпил вина, и несколько секунд помедлил, подбирая слова. Он никогда не умел хитрить, попросту не видя в этом никакой необходимости, и учиться этому сейчас было явно поздновато. Да и будь он хитроумен как Одиссей, и имей даже хоть какие-то шансы выудить у де Вилье нужные сведения при помощи каких-то уловок или ловушек - подобный подход к делу показался бы ему по отношению к этому открытому и искреннему молодому человеку попросту недостойным. Поэтому, он предпочел попросту сказать правду, умолчав лишь о том, о чем ни под каким видом не имел права говорить.
- Как я уже говорил, во время турнира я стоял в охранении, во внешнем оцеплении за трибунами, и случилось так, что мне довелось оказать небольшую услугу двум дамам. Мадам де Сент-Уэр и ее дочери. Пустяк, не стоящий внимания, однако дамы оценили его чрезвычайно высоко, и мадемуазель де Сент-Уэр прониклась ко мне благодарностью и доверием, а ее матушка - осыпала похвалами, и заявила, что может быть спокойна за дочь, зная, что при дворе состоят люди, способные вступиться за честь даже совсем незнакомой девушки. Я же, в свою очередь, разумеется ответил, что рад был оказаться полезным и почту за честь если смогу оказаться полезным и впредь. Обыкновенно, такие слова - лишь обычная вежливость, принятая в обращении меж воспитанными людьми, однако, мадемуазель де Сент-Уэр сделала мне честь действительно вновь обратиться ко мне за помощью. - Лаваль сделал еще один глоток и поставил стакан на стол, а его взгляд, обращенный к де Вилье, сделался острым и внимательным.
- Вчера мадемуазель де Сент-Уэр было вручено некое письмо, которое привело получательницу в ужас, настолько, что мне оказали огромное  доверие, посвятив в его содержание. Я поклялся помочь всем, чем только смогу, и взялся за поиски, и поиски эти привели меня к вам. Простите, что спрашиваю напрямик, но полагаю недостойным нас обоих было бы ходить вокруг да около и играть в намеки и увертки. Скажите, это вы - тот мушкетер, что беседовал с пажом в Большой галерее, и передал письмо для мадемуазель де Сент-Уэр? Я ведь не ошибся?

Отредактировано Ги де Лаваль (2022-02-07 00:29:20)

Дама?! Высокопоставленная дама?! В глазах Лаваля на мгновение вновь блеснула вспышка - вот оно! На этот раз - это явно не очередное звено посланцев! А настоящий отправитель! Потому что тот, кто знал о существовании письма королевы к Бэкингему, тот, кто был настолько в курсе ее дел, кто мог выкрасть его - явно был из самого ближнего круга, и навряд ли был мужчиной. Дамой, и из самых высокопоставленных, на что он и намекнул Изабелле, когда та начала перечислять ближайших подруг королевы.  Вот она - та самая!
И только через полминуты - блаженные, ослепительные полминуты, в течении которых он был просто счастлив, ослеплен найденным ответом, концом своего пути в темноте - пришло осознание.
Стены.
Ответ, так нужный ему ответ, ответ способный спасти королеву - находился за этой стеной. Так рядом - что оставалось лишь руку протянуть. Ответ этот - сидел напротив. Выглядел донельзя расстроенным.
И вместе с тем оставался недостижим, как далекие звезды в ночи.
Он с долгим выдохом опустил голову, и сухо чертыхнулся, глядя в столешницу.
Черт. Черт, черт и черт.
- Этого совсем недостаточно... - глухо произнес он, наконец, и поднял голову, вновь поднимая взгляд к глазам собеседника. - Я должен узнать ее имя. Какой бы ни была высокопоставленной дама - разве это дает ей право грозить, унижать и шантажировать кого бы то ни было. Тем более - другую даму. Которая настолько одинока и беззащитна в своем одиночестве, что не имеет ни заступников, ни защитников, и не нашла ни единого человека, которому могла бы довериться и попросить о защите, раз оказалась вынуждена довериться мне - человеку которого она, в сущности, даже не знает. Де Вилье, прошу вас! Это слишком важно для меня, чтобы я остановился на полпути, не выполнив того, что поклялся выполнить!

Отредактировано Ги де Лаваль (2022-02-07 00:46:00)

Лаваль кусал губы от нетерпения и дурацкого ощущения тупика, в котором оказался. Больше всего на свете он ненавидел чувство собственной беспомощности, а именно оно сейчас переполняло его до краев, заставляя мысленно чуть ли ни рычать от досады.
Он, конечно, понимал колебания де Вилье. Более того, был ему благодарен - молодой человек, по-видимому, был настолько чист душой, что проникся, и поверил, мало того, даже очевидно сочувствовал ситуации и желал помочь, тогда как подавляющее большинство попросту пожали бы плечами и посоветовали идти своей дорогой, и разбираться со своей проблемой как вздумается.
Но с другой стороны... Неужели всерьез возможно, что эта женщина, у которой хватило жёсткости и хитрости  шантажировать королеву Франции - просто так, возьмёт, да и легко сознается в своем умысле человеку, которого сделала своим невольным сообщником? Да никогда! Чтобы решиться, да ещё и не единожды, на такой шаг, надо было быть до крайности предусмотрительной и изворотливой особой. А ещё... Ещё наверное очень ненавидеть Анну Австрийскую. Или завидовать. Или получать удовольствие от сознания испытываемых ею мучений и ощущения своей власти над ней. И это - женщина. Проклятье. Да проще иметь дело с десятком мужчин, чем с одной женщиной. С ними можно говорить на равных, тогда как женщина... О, небо, да это же бездонный океан. Существа, для которых притворство - естественнее чем дыхание, уловки и увертки - высший вид искусства, слабость, слезы и красота - прочнейший щит, а все это вместе способно легко одурачить любого мужчину, если женщина умна. А эта, судя по всему, умна, раз распланировала и осуществляет такую интригу.
В благородстве и искренности же Вилье он не сомневался. Надо было быть слепым и глухим, чтобы сомневаться. Но вот в том что он говорил... Эта женщина ведь ни за что не признается. Разве сможет она сказать "да, барон, я решила пошантажировать королеву, и делаю это уже второй раз"?
Нееет.
Скорее начнет изворачиваться, хлопать ресницами, или плакать или возмущаться "Ах, как могли вы обо мне такое подумать, да что вы себе позволяете, как можете вы верить словам какого-то -Лаваля, а не мне..." И одурачить беднягу ей будет легче, чем нос припудрить. Особенно, если она не только знатна, но и красива. Юноша ведь ещё так молод. Сколько ему? Девятнадцать? Двадцать? Проклятье. А если она убедит его в том, что не виновата, и что все это - ошибка или злостный наговор? Что делать тогда?
Искалеченная кисть то сжималась, будто желая процарапать стол, то разжималась, а ответа Лаваль все не находил.
Что делать тогда?
Как тогда вынудить его сказать имя?
Наконец, он поднял голову.
- Я благодарен вам за участие. Это, наверное, даже больше, чем я мог бы ожидать. В таком случае, вы очень обяжете меня, если после беседы с этой дамой, при любом итоге этой беседы, окажете мне честь встретиться со мной снова. Сегодня, ещё до заката. Дело увы, слишком спешное, чтобы я мог отложить его до завтра. Согласны вы на это?

Лаваль быстро прикинул в уме - два часа пополудни, допустим - три. Это если его сразу примут. На разговор... да черт возьми, с мужчиной он бы занял не больше четверти часа. А с женщиной? От минуты до бесконечности. Допустим час. Ладно, два. Это выходит четыре часа. Если допустить что примут не сразу, что окажутся какие-то визитеры, и прочие досадные недоразумения? Еще время на дорогу.
- Тогда я буду ждать вас с шести пополудни и до заката.
Хорошо сказать "ждать", а где? В любом кабачке или в Лувре, где могли бы встретиться - с огромной вероятностью можно было натолкнуться на кого-то из знакомых. Те, народ словоохотливый, а у него нервы были напряжены так, что самообладания поддерживать беседу ради беседы могло бы не хватить. Так и на ссору можно нарваться, а у него на сторонние дела не было времени. Где-нибудь на улице? Ага, праздношатающаяся фигура мушкетера особенно после событий турнира могла привлечь ненужное внимание господ гвардейцев. Единственное место, где можно было провести несколько часов в полном одиночестве, и не вызывая ни у кого вопросов - это церковь.
- В Сен-Жюльен-ле-Повр. Если это вам подходит.
Лаваль тяжело вздохнул, потянулся за бутылкой, налил обоим, вина, и поднял свой стакан
- Ваше здоровье, барон. Простите, что пришлось омрачить завтрак столь неприятным разговором. Ну хоть воспользуюсь случаем поздравить вас с титулом. - он невесело, и как-то вымученно улыбнулся, как если бы бы искреннее расположение пытался выразить человек с больным зубом. - Правда получение титула обычно идет наряду с потерей. Поневоле впадаешь в недоумение - что следует делать прежде - соболезновать или поздравлять, так что простите, если я оказался неучтив.

Отредактировано Ги де Лаваль (2022-02-21 02:52:09)