Жюль очень надеялся, что не сбился с дороги. Он не так часто ездил в одиночку, чтоб считать себя уверенным путешественником. Как назло, на пути не попадалось встречных, чтоб хоть уточнить, в ту ли сторону он едет.

Приехав в Нейи, Жюль с отчаянием узнал, что он опоздал и что бретер и неугомонное существо, которое почему-то родилось женщиной и носило прекрасное имя Эмили, выехали в Мадридский замок. Дорогу туда Жюль не знал, но ему объяснили.

В тонкой завесе дождя далеко впереди показались два всадника. Сердце Жюля екнуло, оборвалось, провалилось куда-то, затем подпрыгнуло и заколотилось с неистовой силой. "Они!"

Бадремон пришпорил лошадь и, практически подлетая к этим двум, вскрикнул, не сдерживая своей радости:

- Наконец-то я вас догнал! Я уж думал, свернул не в ту сторону!

Отредактировано Жюль-Сезар де Бадремон (2022-08-09 12:59:34)

- Вот видите, господин де Бадремон тоже считает, что нет ничего сложного, - обратилась мадам де Бутвиль к бретёру, перед этим непочтительно фыркнув при виде того, как он управляется с лошадью. - Просто расскажем, и все.
Она была искренне рада Бадремону - в его обществе их эскапада уже не казалась такой глупой, а ведь Теодор всем своим видом уже почти ее в этом убедил. А Жюль-Сезар воодушевился! И Эмили принялась объяснять:
- Внешность заговорщиков я прекрасно запомнила. Ну, то есть не то, чтобы прекрасно, потому что темно было, зато голоса - очень хорошо. В общем, я их узнаю. А больше там никого не было. А про то, что я сидела в кустах и почему я там оказалась, - графиня повернулась к Теодору. - Мы об этом просто не будем распространяться. Это же не самое главное.
Эмили поправила мокрый берет и гордо стряхнула с носа повисшую на нем каплю.

Это было ужасно! Благоговевший от одного только взгляда мадам де Бутвиль, Жюль прыснул от смеха после комментария Теодора по поводу причины одинокого пребывания мадам в ночном лесу. Жюль отчаянно пытался удержать неуместное в такой серьезной ситуации веселье, смущался невероятно от того, что ему было так смешно, но, как всегда бывает в подобных случаях, осознание того, что смеяться ну совсем никак сейчас нельзя, лишь усиливало желание смеяться.

- Пр... простите... пожалуйста... я... вспомнил одну смешную историю... я не хотел... я сейчас...уф... я....

Жюль задыхался, на глазах его выступили слезы, а на висках - пот, он густо покраснел и склонил голову к гриве своего коня, чтобы хоть как-то спрятаться. Мучительные несколько минут он приходил в себя и, наконец, сумел вернуться к разговору, не опасаясь внезапных приступов хохота. И вовремя, потому что Теодор де Ронэ затронул уже совсем не смешную тему.

- Мадам хочет принять участие в обороне замка? - Жюль говорил с бретером, а сам таращился на своего кумира. Действительно, и шпага у нее есть, как он сразу внимания не обратил? Нужно немедленно у нее отнять проклятую шпагу - не приведи господь, еще поранится! - Я не могу с этим согласиться. Разумеется, вы переждете в безопасном месте. Принять участие в обороне! Придет же такое в голову!

Может быть, шевалье де Ронэ шутил? Хотя, зная характер графини, в это можно было поверить. Но допускать подобное уж точно было нельзя.

- Мы ведь успеем отвезти мадам в какое-нибудь укрытие и вернуться? - спросил Жюль у бретера, надеясь, что именно такой план действий придется тому по душе.

Отвратительно, когда при тебе говорят о тебе так, будто тебя нет вовсе. А эти двое именно так себя и вели. Будто Эмили здесь нет, и потому она злилась. Очень злилась.
- Какого штурма? -язвительно осведомилась молодая женщина. - И откуда вы полагаете вернуться?
Кажется, она говорила Теодору, что там и было всего два негодяя. Но он, конечно, как всегда ее не слушал. Или не говорила?.. И Бадремону бретер голову заморочил. А тот тоже хорош, возомнил о себе, допустить он не может! Интересно, что? Эмили поморщилась. Дождь еще такой мерзкий!
- Вы тут пока это обсудите. А как обсудите — догоняйте!
И она пришпорила коня, заставив его сорваться с места. Беременным женщинам нельзя скакать верхом. Агата так говорила, и ругалась, и даже хотела не пустить и всем рассказать... Мадам де Бутвиль пришлось даже прикрикнуть и пригрозить, что ее прогонит. Няня обиделась, и Эмили стало стыдно, но... вот вернется и попросит прощения! Может, она и не беременна...
Мелкий дождь бил прямо в лицо, приходилось жмуриться. Конь действительно был хорош, дорогу выбирал сам, рытвины перескакивал, но никакого удовольствия от скачки Эмили не получала, да еще и берет, кажется, собирался свалиться... Надо было остановиться, вернуться... и увидеть ехидную улыбочку Теодора?! Нет уж, ни за что!

Мадам де Бутвиль разозлилась - Жюль не понял. на что - и так рванула вперед, что пыль бы заклубилась столбом, если бы не моросил этот треклятый дождь. Жюль тотчас же направил свою лошадь следом за ней и за бретером. Он ни черта не понимал, но твердо знал одно: нужно не отставать от шевалье де Ронэ. И не допустить присутствия графини при штурме замка. Может быть, у шевалье есть какой-то план? Определенно, должен быть, ведь такой человек, как шевалье де Ронэ, ничего и никогда не делает без заранее продуманного плана. Или делает?

Нагнав бретера, Жюль пустил свою лошадь рядом с лошадью шевалье и несколько нервно усмехнулся в ответ на его извинение.

- Вы правильно сделали, месье де Ронэ, - уверил Жюль, не сдержавшись и хохотнув в кулак. - А как же иначе было...

Жюль глянул в спину графини, которая упорно скакала вперед, словно вознамерившись прямо сейчас штурмовать замок.

- Шевалье... - позвал он негромко - так, чтоб слышал только де Ронэ. - Мы ведь как-нибудь остановим мадам? Нельзя же в самом деле позволять даме...

Жюль не договорил, и так было понятно, что даме участвовать в любых мужских действиях непозволительно, будь то обычная драка или оборона крепости.

- Мы ее куда-то отвезем и запрем? - уточнил Жюль, будучи практически уверенным в положительном ответе. - Я могу отвлечь мадам разговором, а вы ее запрете. Или можем наоборот... Только скажите, куда мы направляемся и предупредите, когда мы начнем действовать. Может, условимся о каком-то сигнале? Фраза или слово?

Мадам была непозволительно хороша - даже сейчас, разозленная, ожесточенная, стремящаяся поступить по-своему и не понимающая, что решение в конечном итоге все равно останется за мужчинами. Наивная в своей уверенности, неподражаемая в своем упрямстве, очаровательная в своей порывистой непосредственности... Было от чего потерять голову. И Жюль почти ее потерял, если бы не перспектива сражения непонятно с кем, непонятно за что, но вполне реальная. И не необходимость уберечь от всего этого графиню.

- Так что же? - переспросил он у бретера. - Кто отвлекает, а кто... - он замялся, но все же выговорил: - Кто ее... ммм... запрет?

Уже спешившаяся мадам де Бутвиль стянула мокрый берет, зачем-то потрясла им и сердито фыркнула в ответ на стишок бретера, донельзя похожая в этот момент на мокрого злого котенка. Затем нахлобучила берет обратно, шагнула к калитке и стукнула по ней кулаком. Стучать оказалось больно. Эмили огляделась, нашла под ногами камень, подняла его и постучала уже им.
- Эй, есть там кто-нибудь?!

Ответа не последовало. И Теодор, вытащив дагу, наклонился с седла. Но и полдюжины ударов ее яблоком о железо, которым были окованы ворота, не возымели ни малейшего результата: сад оставался пуст, и ни одна из закрытых ставней не отворилась.

- Они там пропали все, что ли?! - Эмили, державшая коня в поводу, от нетерпения нечаянно дернула повод, конь недовольно подался в сторону, и она едва не поскользнулась. - Черт!

– А я-то думал, что про штурм я пошутил, – бретер с явной неприязнью смотрел на мокрые кусты, буйно разросшиеся вдоль ограды. – Хотите отдать мне повод и пойти пешком?

Кивком он указал направо. Где, в нескольких туазах от ворот, в ограде недоставало прутьев. И в это же время что-то шевельнулось в одном из окон второго этажа.

- Думаете, тех негодяев там еще нет? - с сомнением произнесла Эмили и ехидно добавила: - Или надеетесь избавиться? Ой, там есть кто-то!
Она показала пальцем и крикнула:
- Эй! Открывайте!
И оглянулась на Бадремона.
- Шевалье, а возьмите у меня коня, а?
Она сунула поводья юноше и, не оглядываясь, быстро влезла в дырку в заборе. Послышались ее быстро удаляющиеся шаги.

Холодная вода с кустов досталась и мадам де Бутвиль. Эмили вымокла едва ли не насквозь, замерзла и чувствовала себя преотвратно. Она злилась. На себя: какого черта ее сюда понесло? На Рошфора: какого черта он не вернулся? На Теодора: какого черта он такой мерзкий? На Бадремона... ну просто так, потому что он был с Теодором заодно. На этого вот старика: какого черта он на них пялится и не открывает?!
- Эй! - снова крикнула она. - Где все люди? Позовите капитана!
Теодор шел за ней, и молодая женщина снова почувствовала злость. На себя. Потому что она была несправедлива. Теодор... он не заслуживал ее слов, и не хотел, конечно, от нее избавиться, а что был сердит и язвителен — так кому понравится терпеть капризы? А он терпел и охранял ее, несмотря ни на что. И Эмили стало совестно. Она вздохнула и повернулась к бретеру:
- Извини.