Так и не выпустив из рук свечу, обратно в свою комнату Эмили почти вбежала. Да и было всего то несколько шагов, она даже споткнулась всего раз. Быстро вошла и сразу же заперла дверь. На засов. Чтобы некоторые не вломились внезапно. Села на кровать, злясь. На себя, потому что проговорилась и потому что… боялась Теодора? Сознавать это было противно. И чего, спрашивается, его бояться?! Хотя, конечно… Думать об этом не хотелось, и мадам де Бутвиль устремилась мыслями к стоящему посередине комнаты сундуку. Конечно, выполнять распоряжения бретера она не собиралась - вот еще, будет командовать! Но, с другой стороны, ужасно же интересно было, что там за сокровища… Эмили снова взяла свечу и походила вокруг сундука. Встала на колени перед замком и посветила на него, разглядывая. Замок выглядел совсем обычным. Эмили села на пол и вытащила из сапога стилет. Подумала, что будь у нее какая-нибудь шпилька, вообще бы нечего было делать, а так… ну, может и получится. Она поставила свечу поближе и осторожно сунула кончу стилета в замочную скважину, несколько минут осторожно там ковырялась… замок щелкнул. Молодая женщина перевела дух, не решаясь открыть крышку. Мысли в голову лезли самые разные. А вдруг там… призрак, например?! Но любопытство не давало покоя. Эмили еще немножко посидела, перекрестилась и откинула крышку. И разочарованно вздохнула. Там была всего лишь одежда. Правда, очень богатая. Бархат, золотое шитье. Жемчужных пуговиц и драгоценных камней, правда, не было, но кружево поистине драгоценное. Вот воротник, к примеру, просто великолепен! Правда, носили такие лет пятьдесят назад. Вытаскивать наряды Эмили не стала, но немного в них покопалась, и вот… На дне оказалась шкатулка. Не очень большая, резная, красивая. И запиралась всего лишь на крючочек. А внутри… Эмили прикусила губу. Ведь действительно сокровище! Матово поблескивали жемчужные нити, огонь свечи тускло отражался в золоте и искрился в гранях драгоценных камней.

Мадам  де Бутвиль сидела на полу рядом со шкатулкой, подсунув под себя подол широкого и длинного  шлафрока на полу было холодновато) и задумчиво перебирала драгоценности, думая о том, откуда они могли взяться у Сен-Ло. Ил у его предка... У самой Эмили украшений было немного, и были они куда проще этих. Не то, чтобы графиня разбиралась в драгоценностях , но за два года замужества повидала людей и знатных и богатых, и немного насмотрелась. Да и Давенпорт занимался предметами роскоши, и, хотя это не было основным его занятием, чему-то Эмили научилась. И ясно видела, что некоторые вещицы в шкатулке по- настоящему дорогие. И даже если предок Сен-Ло был разбойником с большой дороги, ему еще надо было ухитриться так удачно кого-то ограбить. Стук в дверь отвлек молодую женщину от раздумий, она встала, отодвинула засов и осведомилась:
-  Всего лишь на несколько? Заходите.

– Если мы останемся здесь до утра, вы не выспитесь.

Теодор вошел первым. Едва глянул на сундук. И, против своей воли, взглянул снова. Сам не зная, что испытывает – разочарование или облегчение.

– Не «каких-то», – усмехнулся он. Золотое шитье бросалось в глаза даже при свете свечи. А яркие цвета и вышивка лишь подчеркивали первое впечатление. – Но нам с вами такая одежда не пойдет.

И не только потому что он сразу опознал корсет. А потому что покрой выдавал даже не предыдущее царствование. Кажущаяся такой плотной ткань могла рассыпаться от прикосновения. Или расползтись гнилью.

Что-то сверкнуло в тени от сундука. Что-то алое, яркое, завораживающе живое. Как кровь… только кровь не блестит. И не гаснет в темноте шкатулки.

– Мадам, – Теодор наклонил голову, пытаясь снова поймать алый блеск. И замечая теперь и теплое мерцание золота. – Давайте подумаем вместе. Если замок открылся еще внизу… вы могли бы захотеть примерить одно из этих платьев?

Наклонившись, он поднял шкатулку. Поискал глазами седельные сумки Эмили.

Дорогие или нет, но это были все же тряпки. Одежда Бадремона интересовала меньше всего. Дорогая одежда интересовала немного больше. Ее можно продать, хотя лучше бы, разумеется, здесь вместо этих одежек были золото или украшения. Сдирать с одежды дорогую отделку Жюлю было не очень интересно.

Мадам де Бутвиль, само собой, эти древние наряды заинтересовали. У нее даже глаза загорелись, когда она перебирала эти кружева и... что там еще, шелка? бархат? О, женщины, ну как вас понять? Как можно испытывать такой восторг перед такой ерундой? Жюль за свою жизнь встречал не так уж много женщин, но те, которых встречал, имели одинаковые страсти, потребности и капризы, и Жюль полагал, что может с полным правом считать, будто знает о женщинах все.

Мадам де Бутвиль, примеряя древнюю дорогую ветошь, невольно уверила юношу в его убеждении. Ну как она может красоваться в этих помятых кружевах и думать о том, идут они ей или нет, когда совсем недавно была ранена, когда на ее глазах убивали людей (пусть плохих людей, но была кровь, предсмертные хрипы и прочие ужасы, от которых даже Жюль содрогался, вспоминая)?

Еще немного, и Жюль окончательно пал бы духом, но тут Теодор де Ронэ поднял шкатулку, которую Жюль до сих пор не замечал, и настроение Бадремона моментально улучшилось. Вот, вот где было настоящее сокровище! Размер, конечно, маловат, но что поделать, может, хоть там что-то ценное.

- Что там, месье де Ронэ? - любопытство прямо распирало Жюля. - Там золото?

Эмили широко распахнула глаза и даже попятилась.
- Я? Нет… Причём здесь муж?..

– Вы так хорошо знаете латынь? – насмешливо изумился бретер. – Или книгу притчей Соломоновых?

- Меня учили. Сэр Джордж  хотел, чтобы я ему читала. - молодая женщина отошла и села на постель. - Я плохо знаю латынь, но у меня хорошая память. А вы никогда не можете ответить по-человечески. Вы хотите, чтобы я все это забрала? Я не согласна.

– Я вас не спрашивал, – бретер застегнул пряжку на седельной сумке. Выпрямился. – Но у нас нет времени на споры, поэтому будет, как я сказал. Говорят, я затягиваю шнуровку не хуже, чем распускаю.

Он наугад извлек из сундука лиф, перебросил Эмили. И нагнулся за юбкой.

- Да черта с два! - тут же возмутилась Эмили, увернувшись от лифа, который шлепнулся рядом на постель. - Распоряжаться будете дома! Из замка я это вывезу, тем более, утром за мной наверняка приедет карета. А потом вам придётся меня спрашивать!

– Договорились, – тотчас отозвался бретер. – Но платье лучше надеть. Сразу будет видно, что вы и вправду мерили наряды.

Эмили недоверчиво посмотрела на бретёра - соглашается?!
- Жюль-Сезар, вы свидетель - этот разговор не окончен. Господину де Ронэ не удастся принимать решение, не посоветовавшись с нами. А сейчас, - она посмотрела на Теодора, - давайте юбку.
Она стала развязывать пояс шлафрока.
- И, Жюль-Сезар, только не стройте рожи! Можно подумать, вы не видели меня в рубашке, и мы не спали в одной постели! Эти наряды хоть не заплесневели?…

Эмили поморщилась. Почему, когда «душа моя» говорил ей муж, это звучало вполне нормально, а в устах бретёра отдавало насмешкой? Впрочем, наверное, ей это казалось, и она была несправедлива к Теодору. Разве он не помогал ей и не был с ней терпелив, когда ей было больно? И отвлекал… Эмили даже слегка покраснела. Отвлекать у него получалось прекрасно… А насмешки… ну такой уж человек!

- Я все поняла. Ладно, помоги мне это напялить… А шкатулку надо в седельную сумку убрать. И я ее отсюда вывезу, а дальше то как?..

– А дальше… – бретер застегнул пряжки ее седельной сумки. И тоже подошел к кровати, на которой лежало платье. – Дальше…

Возможно, других идей у него еще не было. А может, он не хотел ими делиться. Но вместо того, чтобы выполнить просьбу Эмили, он ни с того ни с сего заключил ее лицо в ладони. И поцеловал – отчего-то в нос.

– Кстати, вот и объяснение твоей ране. То есть не ей, а если протечет. Поцарапалась золотым шитьем.

- Ничего себе царапинка, - отчего-то прошептала Эмили, глядя на бретёра снизу. Глаза ее в полутьме казались огромными и совсем темными.

— Когда шевалье вернется, мы обсудим все снова, — руки Теодор не убирал. И его голос, став почти беззвучным, зазвучал ниже: — Но я думаю, нашу спальню заперли, твою нет. Ты нас выпустила. Спустилась, когда услышала выстрел. Увидела сундук и уговорила нас перенести его наверх. Или… Может, лучше это мы выпустили тебя. Робер пришел нас убивать, мы убили его. Как ты думаешь?Й

- Лучше вы меня выпустили… если я не умею замки открывать… - так же прошептала Эмили. Отчего-то трудно было говорить вот так, глядя в его лицо. И губы пересохли, и она быстро-быстро провела по ним кончиком языка. И что-то надо было сделать, но все мысли куда-то подевались…

– Мы тоже не умеем их открывать, – бретер опустил голову. Коснулся губами ее волос. – Надеюсь, нас не спросят про ключ. Рошфор знал бы, что сказать… Тебя могли даже не запирать. Ты женщина.

Кончиками пальцев он коснулся ее щеки.

Эмили хотела было возмутиться, сказать, что ничего не значит, что она женщина, но… спорить не хотелось. Хотелось так стоять, не думать об убитых, о крови, которой все же пахло, и вообще Теодор сейчас вовсе не благоухал, но это было не важно. Она подумала, что ужасно устала, вздохнула, зажмурилась и тихонько ткнулась лицом в грудь бретёра.
- Ты знаешь Рошфора?

- У меня был провожатый, - Эмили на всякий случай отступила ещё немного. Не то, чтобы она боялась… но объясняться с Теодором… То есть, это, конечно, было совсем не обязательно, но он же не отстанет. И зачем она упомянула Рошфора?! - Я его отослала. Графу… ему нужна была помощь.
Мадам де Бутвиль до сих пор грызла совесть. Она сделала, как велели, послушалась - и оставила Рошфора в опасности. И даже если ничем не могла помочь…

– Замечательно, – сквозь зубы сказал бретер. – Просто прекрасно. Его ранили? Серьезно? Где он сейчас?

- На тот момент не ранили. Он мне велел уезжать. Надеюсь, он уже в Париже.
Эмили искренне надеялась, что Рошфор приехал, и Анна-Мария отдала ему документы. Потому что если нет, значит, все плохо, и ей придётся ехать,  или… Или просить Теодора. - Давай я оденусь уже, а? А то Жюль-Сезар вернётся…

– Да ради бога, – бретер даже руками развел. Словно подчеркивая, что не держит ее и не задерживает. – «На тот момент»… А потом? Пожалуйста, – судя по тону, просить он очень не хотел. И предпочел бы просто вытрясти из молодой женщины то, о чем она умалчивала. – Пожалуйста, расскажи мне с самого начала.

- Расскажу… - все равно пришлось бы рассказывать, если Рошфор не забрал бумаги. Не все, конечно… Эмили скинула на пол шлафрок, немного пожалев: надевать и его было трудно, а платье гораздо неудобнее. Под шлафроком на ней оказалась безразмерная хозяйская рубашка и… штаны с сапогами. Эмили, морщась, вытащила одной рукой из сундука красное бархатное платье, богато расшитое золотыми цветами. - Тяжелое. Если ты не поможешь, я это надеть не смогу. Руку больно.

Платье оказалось ожидаемо длинным, и Эмили решила, что никуда в нем не пойдёт - не хватало только свалиться. Зато оно, рассчитанное на корсет, было не очень широким.

- Жутко неудобное, - посетовала молодая женщина и принюхалась. - Мне кажется, или оно пахнет мышами?
Говорить о Рошфоре не хотелось, но Эмили достаточно уже знала Теодора, чтобы понимать, что он не отстанет.
- Рошфор приехал с письмом от мадам де Комбале. Конечно, я его приняла. Ты шнуровку затянешь?

– Все мы знаем, что в закопанных в землю сундуках непременно заводятся мыши, – согласился бретер. И следующий вопрос задал, неожиданно, далеко не сразу: – Это она попросила тебя помочь?

- Нет. Она только его представила. А дело он сам изложил. Я не скажу, какое именно, но, честное слово, я была очень нужна! Я уверена, что даже Луи-Франсуа с этим бы согласился!
Так уж уверена в согласии мужа на ее участие в авантюре мадам де Бутвиль не была, хотя и убеждала в том Анну- Марию, но… это же было важное дело!

- Просто потом все пошло немного не так, и мне пришлось уехать, а граф остался.

Эмили поежилась - от дыхания Теодора стало жарко, а по коже пошли мурашки. Просто неприлично, что он так на неё действует!

- Не за помощью, - поправила она. - На помощь. Он был там нужнее, а я думала быстро добраться домой, я же не знала…

Здоровой рукой она неловко подобрала подол, сделала несколько шагов и села на кровать, чувствуя, как ужасно устала.

- Если бы эта дура, мадам Розье, тебя не позвала, я бы сюда и не поехала.

Не поехала, и не было бы клада… И убитых тоже бы не было… Сен-Ло с подельниками получили бы свои сокровища, и, хотя, конечно, они были плохие люди… Но, получается, они с Теодором и Бадремоном ограбили разбойников - это много лучше?..

- Рошфор… он должен был вернуться. А я не хотела, чтобы вы виделись, потому что ты ведешь себя, будто ты мне муж или брат, и только не хватало, чтобы ты к нему прицепился…

Эмили прикусила нижнюю губу, исподлобья глядя на Теодора. Конечно, он был прав, и это злило.  Она состроила гримаску:
- Ну, про чужое орудие тебе лучше знать…

– Клинок, – судя по гримасе бретера, выпад попал в цель.

- Безвольный? - хмыкнула Эмили. Обижать Теодора ей не хотелось, но она уже хорошо знала, что если удалось хоть капельку взять над ним верх, моментом надо пользоваться, расслабиться он не даст. А если не давать ему отпор, он и вовсе помыкать начнет… Его род деятельности ей тоже не нравится, она же не пытается его учить? Вот, может, этих сокровищ хватит… Мысль казалась очень удачной, стоило обдумать…
- Сам прекрасно понимаешь, что это было необходимо.

– Что было необходимо? – если при слове «безвольный», он лишь насмешливо приподнял бровь, то теперь, похоже, искренне недоумевал.

- Ну не безвольный, - обозвать «безвольным» шевалье де Ронэ действительно было слишком, - прод… Да ладно, - прервалась мадам де Бутвиль. Обзывать его «продажным» было слишком тоже, хоть это, возможно, и более соответствовало истине. Но… это уже было бы по-настоящему оскорбительно, этак можно было вконец рассориться, а то и оплеуху схлопотать… - Там нужна была женщина, такая, как я, а быстро же не найти.