Это произошло как нельзя более вовремя. Давно уже Теодору не приходилось сражаться так долго – столь давно, что он думал об этом не по-французски. Рука немела, словно в песок под ногами утекали и скорость, и мастерство, и дважды уже он едва успевал уклониться.

Хвала…

Отпрыгнув снова, он ощутил, как скользит под ногой трава, чуть пошатнулся, и кончик шпаги устремился к земле. Замер на миг – и, убедившись, что не ошибся, бретер вернул аялу в ножны.

… Пресвятой деве!

– Ma que bellissimo! – восхищенно выдохнул он. Азарт поединка смыл, как с потом, что стекал по его лицу, все иные чувства. Нет чаши слаще – чем когда на другой чаше весов смерть.

– Когда я вас сделаю, – слова сами становились короче, – вам понравится. Мой милый капитан.

Теодор также следил за подавшим сигнал гвардейцем, ловя каждое мгновение передышки. Сменить руку? Поменяв одно преимущество на другое?

Проклятье!

Не допуская еще мысли о поражении, он жалел только, что не может больше отвечать достойно такому противнику. Это было уже не искусство, но один опыт.

Это не заказ, здесь не нужно убить. Но у него уже не оставалось выборов. Только тот выпад, который пройдет первым.

Но какая все-таки жалость!

- Я смотрю, вам не впервой предлагать свои услуги, - говорил Кавуа ровнее, чем бретер, и это сразу ощущалось, - но вы становитесь навязчивы, как дешевая уличная...

Последнее слово прозвучало на пикардийском, но означать могло только "шлюха".

- Слабо, Ронэ, я пока не вижу, за что платить...

Приглушенное, не гаснущее восхищение в его глазах выдавало ложь, но на губах играла циничная усмешка. Кавуа бросил окровавленный платок и тщательно втоптал его в грязь.
И вытащил шпагу.

Подпись автора

Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)

Создавалось впечатление, что, сменив руку, Кавуа сбросил и часть усталости. Когда он работал левой, к началу непрошеного перерыва его уже сковывала боль. Сейчас все изменилось. Границы видимого мира расширились, теперь в нем была не только худощавая невысокая фигура напротив.
Звук чужого дыхания он слушал, как музыку. Короткий резкий выдох в момент удара, такой же короткий вдох в те мгновения, когда два клинка выбирали новую цель. Расчетливо, экономно.
Правильно.

Работать по нижнему уровню было неудобно. Ронэ выбрал хорошую тактику. Но Кавуа отвечал ударами, нацеленными в голову и шею, короткими и быстрыми, в манере самого бретера - при ударе в шею совсем не нужно проваливаться в выпаде, достаточно короткого росчерка, чтобы в небо ударил алый фонтанчик, а карий глаз, живой и подвижный, подернулся пеленой последнего страдания.
И нет ничего лучше, чем рассеченный лоб. Не смертельно, разумеется, но бахрома крови мгновенно лишает зрения, а дальше...
Бретеры не бывают бывшими.
И все же пикардиец позволил Ронэ вести - каждое мгновение ожидая удара и нанося свои, но смертельно опасное искушение узнать, увидеть, что он задумал в этот раз, было таким же сильным, как желание победить.

Подпись автора

Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)

Когда выпад вдруг прошел, в первые мгновения в глазах гвардейца отражалось глубокое сожаление, - но тут он не сообразил даже, ощутил всем телом, что с ударом что-то не так. Шпага, входящая в человеческое тело, в руке ощущается иначе.
Соскользнула по ребру?
Уверну...
Ах ты!

Ронэ зажал клинок правой, раня самого себя, и самым естественным желанием было отшатнуться, выдергивая блокированную шпагу, но опыт задавил инстинкты.
Удар последнего шанса. Решился.

Мысли казались отрывочными. Гвардеец не думал, он чувствовал. И с этим чувством запредельного восхищения, почти любви к хищнику, такому же, каким был сам, шагнул вперед, продолжая движение, доводя его до абсурда, упираясь чашкой эфеса в чужое предплечье...
...Беспощадно распахивая лезвиями шпаги чужую плоть.
Они оказались лицом к лицу. В воздухе стоял резкий, острый запах крови, мужского пота и влажной земли.
Насмешливую улыбку Кавуа убрать с лица просто забыл.
Но тут же уловил угрозу справа. Чужой эфес еще не летел ему в голову, но вот-вот должен был, и гвардеец шагнул вперед и резко толкнул бретера плечом в грудь, намеренно сбивая его с ног.

Подпись автора

Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)

В этот раз Теодор только опустил клинок к земле, давая отдых руке, чувствуя, как сводит пальцы. На то, чтобы вернуть шпагу в ножны, сил не было. Но и кому это было сейчас нужно? Никто не обманулся бы, взглянув на них. Кавуа носил темное, и его кровь в глаза не бросалась, но на сером камзоле бретера алые пятна невозможно было не заметить.

Но перевести дыхание…

На жест и вопрос Атоса он ответил гримасой, не отводя взгляда от противника, и выше вскинул голову, когда тот достал кинжал. А потом стало тихо, только пофыркивали, переступая с ноги на ногу, лошади.

– Довольно, – выдохнул он наконец. И чуть не уронил снова дагу, возвращая ее за пояс.

- Господи, Атос, как это вовремя...

Кавуа, который тоже подозрительно долго убирал оружие, пытаясь попасть кончиком шпаги в устье ножен, охотно принял флягу. Но, сделав один большой глоток и ощутив себя где-то возле Рая, протянул ее бретеру, будучи уверенным как в том, что Атос не станет возражать, так и в том, что Ронэ хочет пить не меньше.
Его не заботил вопрос, откажется тот или нет. Откажется  - сам дурак, пусть терпит.

Подпись автора

Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)

- Надо бы перевязать, - Атос с сомнением смотрел то на медленно расползающиеся по одежде бретера пятна крови, то на влажно поблескивающий рукав капитана. Безусловно, надо бы. Только вот чем…

- Сейчас, - пробормотал Кавуа, прикрыв глаза и наслаждаясь самой простой на свете вещью - неподвижностью. Платка у него уже не было, офицерский шарф ранее был пущен на перевязку для самого Атоса, оставалось только надеяться, что у гвардейцев, которые как раз подъезжали к троице, найдется что-то в седельных сумках.

- Ронэ, у вас талант...

- Капитан! - Вийе остановил коня рядом с командиром и спрыгнул на землю.

- Найдется что-нибудь для перевязки? - не открывая глаз, спросил пикардиец.

- Да конечно же, черт возьми. Витерб, у вас?

Тот молча покачал головой.

- Дайте хоть платок...

- Атос, - позвал Кавуа. - Мы свернем к нашему лагерю. У меня там врач... Ехать в таком виде в ставку - чистое самоубийство. У меня царапина, перевяжите Ронэ.

Подпись автора

Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)