К Каменному мосту они добрались засветло, и теперь седьмой час уже ждали у моря погоды. На море штормило, и ветер рвал плащ с плеч вновь поднявшегося на вершину дюны гугенота. В ложбинке между холмами ожидали только четверо, остальные рассыпались по окрестностям, патрулируя дороги, ведущие в ставку его высокопреосвященства и в гвардейский лагерь.

Никто не объяснял Теодору подробности, а он даже не подумал спрашивать, но из кое-каких неосторожных слов сумел сделать свои выводы. Что никто из них не ездит, понапрасну привлекая внимание, взад-вперед. И что в ставке у них есть осведомитель. Ждали ли они его знака?

Дробный стук копыт, донесшийся с дороги, заставил их всех обернуться еще раньше, чем в ложбинке появился всадник — совсем еще мальчишка, которого, несмотря на дорогой камзол, пистолеты и шпагу, все, даже слуги, называли Жанно.

– На юг, – азартно выдохнул он, и Теодор дал Козочке шенкеля. Мгновением позже к нему присоединились остальные — не то сообщники, не то охранники.

Накануне вечером, когда бретер вернулся в «Герб Аквитании», он был на волосок от того, чтобы просто уехать. Монсеньор на прямой вопрос, нужны ли кому-то еще его услуги, не ответил ни «да», ни «нет», приказав возвращаться в трактир и ждать вестей. Что могло означать все, что угодно. А когда Паспарту рассказал, что его господина разыскивали королевские гвардейцы...

Невозможно прослужить столько времени среди интриганов и не  начать задумываться. Позволят ли тебе уйти куда-нибудь, кроме как в могилу.

Это должно было бы не иметь никакого значения – все равно он был связан словом. Даже думать об этом было малодушием. Но не думать получалось, только перебирая рифмы.

Теодор не уехал – ни на ночь глядя, ни уже на рассвете. А утром, вскоре после того, как он спустился в сад со своей аялой, к нему присоединился этот самый гугенотский мальчишка.

Постоял с минуту, беззастенчиво разглядывая бретера. И, когда Теодор опустил шпагу, шагнул к нему навстречу.

– Месье де Ронэ?

Бретер кивнул. Ожидая.

– Мое имя сейчас не важно. Меня послал к вам месье Пальяр.

Сказал, и впился в собеседника напряженным взглядом.

– Разве он вернулся?

– Нет, но… – юноша заметно смешался. – Нет. Я так выразился только, чтобы вы знали… но вас хотели бы видеть другие люди. Если предложение месье Пальяра вас по-прежнему интересует.

– Интересует.

Теодор был почти уверен, каким будет продолжение. И юнец его не разочаровал.

– Тогда мы уезжаем прямо сейчас. Не потому, что вам кто-то не доверяет, но…

– Бесспорно, – перебил бретер. – Я только возьму оружие. Если вас не смутит необходимость подняться со мной, сударь.

И не потеряли они тогда ни мгновения, как, впрочем, не теряли времени и сейчас, следуя туда, где ждала их дичь.

План действий был разработан заранее, и не оставлял Теодору свободы для маневра. Поверили они ему или нет, гугеноты не рисковали. Никто как будто за ним не следил, но в одиночестве он ни на миг не оказывался. И никто и звука не проронил о том, где прячется Рибероль. А предстоящее тем более не вызывало восторга. Это была проверка, и ее надо было пройти, но цена… цена могла оказаться слишком высока.

За следующим поворотом дороги к ним присоединилось еще три всадника.

– Двое, – выдохнул один из них. Теодор не помнил его имени, но говорил он с сильным южным акцентом. И, болтая с ним, как бы невзначай переходил на провансальский.

– То есть всего трое? – азартно уточнил Жанно.

– Нет. Двое.

Кто-то презрительно хмыкнул.

– Тогда вы, – д'Абильи, командир маленького отряда, глянул на бретера, – поедете справа. Вы ведь левша? Сомье – слева. Все прочие – как договаривались. Обгоняем по обочине и стреляем. Ваш будет второй, его первый.

– Если только они не едут рядом, – возразил Теодор. Его цель при таком раскладе тоже была очевидной, но вот возможность до нее добраться… – И особой обочины я здесь не вижу.

Справа поднимался поросший густым кустарником холм, с чем никак было не поспорить.

– Там дальше полого, – отмахнулся д'Абильи. – Потом солончак. Поторопимся. Нагоняем на повороте.

Дорога повернула, обогнула рощицу, и впереди показались два неторопливо едущих всадника. Справа – на вороном коне, слева – на игреневом.

– Курки, – напомнил командир.

– Уже, – прокомментировал бретер, поднимая руку с пистолетом.

Сзади донеслось еще два щелчка.

Два.

Чья-то пуля предназначалась для него. Если не выстрелит? Или в любом случае?

Минутой позже они нагнали всадников и, как волна, набегающая на скалу, раздались, обходя их с обеих сторон. Поравнявшись со своим, Теодор машинально повернул голову, встретился взглядами с Кавуа и спустил курок. Второй выстрел слился с первым.

– Не стрелять! – прорычал д'Адильи и спрыгнул в грязь рядом с капитаном, по-прежнему сжимая взведенный пистолет. Позади отчаянно ругался другой гугенот, поддерживая валившегося с седла товарища, чей камзол был теперь щедро забрызган алым.

– И никаких имен! Давайте руки, господин капитан.

Оказавшийся рядом южанин перехватил свой пистолет за дуло, явно примериваясь к виску пленника. И д'Адильи, как будто не сомневаясь в ответе, убрал оружие.

Двое других остановились над вторым гвардейцем, не покидая седел и держа его на мушке.

– Сказали же, не стрелять, – упрекнул один из них. – Эй, сударь, доставайте свой платок.

Теодор, которого прошлой ночью уже попытались подразнить за излишнюю склонность к чистоте, спешился. Но первым делом подобрал выпавший из руки раненого пистолет. Затем вытащил из его кобуры второй. И только тогда достал платок, который и бросил гвардейцу.

– Кость цела?

– Не на руках ходить, – по-французски подъехавший последним Жанбур говорил с кошмарным швейцарским акцентом.

– Пристрелить, – буркнул другой наемник. – За Ру… За него вон.

Он дернул головой, указывая на окровавленного товарища.

Один раз встретившись взглядами с Кавуа, Теодор больше в его сторону не смотрел: слишком болезненно оказалось то, что он прочел в глазах капитана. И переменил позицию, возвращаясь к Козочке.

Поторопился?

Движение Кавуа был слишком быстрым, чтобы кто-то иной тоже успел вмешаться.

Южанин взвыл от боли, выронил пистолет и вцепился в подпругу своей лошади, пытаясь удержаться на ногах. Кто-то подхватил его под локоть, кто-то еще рванул из-за пояса пистолет. Теодор невольно шагнул вперед, взводя оба курка.

– Не стрелять! – снова рявкнул д'Адильи, тоже схватившийся за оружие, предусмотрительно отступая на пару шагов в сторону. – Он нам нужен живым.

– Живые бывают разные, – сквозь зубы процедил Жанбур.

– На землю. Ничком. Немедленно. – Д'Адильи качнул пистолетом. – Если, конечно, хотите сохранить обе ноги.

– Это и вас касается, сударь, – присовокупил, глядя поверх дула на второго гвардейца, тот гугенот, который только что просил у бретера платок.