На исходе одного из последних дней сентября в городок Доль во Франш-Конте въехали двое всадников. В лучах закатного солнца их удлиненные черные тени казались то ли образами неведомых фантасмагорических зверей, то ли очертаниями букв алфавита неизвестного языка, букв, которыми в историю города впишется очередная история – или растворится без следа в людской памяти.

Пора былого величия во времена возвышения грозного Бургундского дома была далеко позади, и недалек был тот печальный день, когда наследник нынешнего французского монарха по праву завоевателя лишит Доль последних отличий и привилегий, оставив взамен один лишь путь к прозябанию и провинциальную безвестность. Покуда же жители по праву гордились собственным парламентом и монетным двором, а Дольский собор Богоматери почитали лучше парижского.

...Вскоре всадники остановились у постоялого двора. Подновленная вывеска с изображением вздыбившегося золотого льва свидетельствовала о процветании владельца, а также о его приверженности старым добрым временам, когда имя Карла Смелого внушало и страх, и любовь.

– Это место подойдет нам не хуже прочих, – тихо заметил один из путешественников своему спутнику. Его голос почти потонул в гомоне трактирных завсегдатаев, выплескивавшемся на улицу, словно волны прибоя на морской берег.

Отредактировано Рошфор (2016-12-22 22:56:25)

– Не сразу.

Его спутник отрицательно качнул головой и легким движением коленей направил вороного, как смоль, коня во внутренний двор. Навстречу, усердно кланяясь, выскочил растрепанный мальчишка, на вид лет пятнадцати.

– Отвести лошадей на конюшню, ваши милости? Мигом обернусь, только прикажите, – затараторил он, бойко мешая французский и местный диалекты. Пограничное расположение Доля меж владениями Бурбонов и Габсбургов сказывалось в самых разных мелочах.

– Как называется это место? – спросил старший из путешественников.

– Золотой лев, ваша милость, – отозвался мальчишка с некоторым удивлением, словно бы изумившись тому факту, что слава трактира не распространилась за пределы Доля. – Лучшая гостиница города, ежели господа думают тут остановиться. Так что насчет лошадей?

Вместо ответа дворянин спешился, и служка, расплывшись в щербатой улыбке, ловко поймал поводья вороного.

– Лучшая гостиница! – повторил он с восторгом, бывалым глазом подметив и холеную стать коня, и добротные седельные сумки. – А я в чем нужно, ваша милость, во всем подсоблю.

Отредактировано Рошфор (2016-12-24 14:38:26)

– Мы присядем, – глухим низким голосом ответил старший дворянин.

Переведя на него взор, хозяйка присела в почтительном книксене, отчего ее пышные формы взволнованно колыхнулись, не перейдя, однако, грань благопристойности, стиснутые высоким корсажем и прикрытые многочисленными складочками нижней рубашки.

Через минуту в распоряжении путников был предоставлен отдельный стол у стены, настолько чистый, насколько это возможно в трактире. Во всяком случае, тщательно выскобленную столешницу не оскверняли ни сальные, ни винные пятна. В пользу звания «лучшей гостиницы города» свидетельствовали также свежая известка на стенах, и прочие посетители, среди которых с первого взгляда нельзя было различить ни одного, кто за раз не смог бы выложить из кошелька пару экю.

– Гм. Пожалуй, это место подойдет даже лучше прочих, – заметил первый путешественник. – Вдобавок у меня появилась одна мысль...

Он придвинул ближе принесенный кувшин с вином и разлил по кружкам его содержимое.

– Вы решили жениться, – с явной издевкой предположил его спутник.*

Бледное лицо дворянина чуть дрогнуло, на его щеках проступила легкая краска.

– Не в этот раз, – отозвался он, принужденно улыбаясь. – После долгой дороги я себя неважно чувствую, знаете ли.

Он внимательно посмотрел на собеседника, чтобы убедиться, что тот верно понял его.
_________________________________
* шутка сия пусть остается на совести шевалье де Ронэ и некого шевалье д'Ассужа из города N***

Отредактировано Рошфор (2017-01-02 23:46:03)

По бледному лицу того, кого назвали графом, скользнула тень недовольства, тотчас же стертая насмешливой улыбкой.

– Жаль. Голова моя мне еще понадобится... Но все же я последую вашему совету. Однако где же наш ужин? Хотелось бы хорошенько подкрепиться, прежде чем начать страдать отсутствием аппетита.

Словно в ответ на жалобу, в зале появилась хозяйка, чьи округлые и сильные руки были отягощены подносом с двумя горшочками, источающими сытные запахи мясного рагу, не слишком изысканные на парижский вкус, но без сомнения дразнящие для желудков голодных путешественников.

– Пожалуйте, господа. В кухне еще доходит... – хозяйка произнесла нечто, что при некотором усилии воображения, подстегнутым голодом, можно было понять как «баранья лопатка». – Изволите?

– Шахматы? – с непередаваемой интонацией спросил граф, выгнув черную, будто очерченную пером каллиграфа, бровь.

Бретер пожал плечами. Не поднимая, однако, взгляда.

– Почему нет? Приехали же мы зачем-то сюда – я имею в виду, не на самом деле, для посторонних. А вы сами говорили…

Его спутник задумчиво посмотрел на склоненную макушку, в каштановых завитках которой отблески свечей рисовали рыжую вязь. Изгиб черной брови стал насмешливей, но что бы он ни подумал, сказал он совершенно другое.

– Взявшись за мужской труд по управлению провинциями, неудивительно, что ее светлость также отдает предпочтение мужским развлечениям ума.

Граф сдержанно улыбнулся, что могло означать как согласие со словами собеседника, так и нежелание продолжать разговор о маркизе Бедмаре.

Беседа двух путешественников, подобно ручью, впадающему в русло полноводной реки, терялась в многоголосом сплетении наречий, соединявшихся под крышей «Золотого льва» в нестройный, но шумный хор. Звучала здесь и такая же французская речь, и грубоватый местный говор, изредка слышались вкрапления немецкого или итальянского, и разумеется, сталью, спрятанной в ножны, глухо звенел испанский.

Мясное рагу было уничтожено путниками на добрую половину, когда к их столу возвратилась хозяйка с обещанной бараньей лопаткой, по заведенному обычаю политой соусом из вытопленного жира и вина.

– Скажи-ка, милая, – дождавшись, когда она поставит блюдо на стол, обратился к трактирщице старший из дворян. – Нет ли у тебя на примете толкового доктора? Из местных?

Спутник бретера, неторопливо цедивший вино, нахмурился, и пару раз казалось, что он вмешается в быстрый обмен репликами. Но услышав, наконец, ожидаемое имя, он отставил кружку в сторону.

– Пусть будет доктор Пиду, – с видимым безразличием согласился он и, болезненно поморщившись, дотронулся рукой до виска.

Когда трактирщица, сохранив на лице остатки озабоченного раздумья и так и не схлынувшего румянца, с поклоном отошла, граф вновь взялся за кружку.

– Что ж, будем надеяться, что доктор Пиду окажется не хуже доктора Линденберга, хоть и без рекомендации господина бургомистра, – не понижая голоса, проговорил он и, усмехнувшись краем рта, добавил немного тише. – И будем надеяться, что услуги врача вам и вправду не понадобятся.

Взгляды присутствующих неминуемо обратились на вошедших, чуть меньше на мужчину, чуть дольше на женщину, которая была и впрямь чрезвычайно хороша собой. Кроме смуглого оттенка, цвет ее лица в остальном не имел ни малейшего изъяна; из-под широкополой серой шляпы с ласкающим нежную щеку алым пером ниспадали густые черные волосы, а мешковатому дорожному плащу было не под силу скрыть все изгибы фигуры.

Впрочем, по тому бесстрашию, с каким незнакомка встретила чужое внимание, нимало не смутившись, и дерзости, угадываемой в рисунке губ и выражении глаз, возможно было предположить, что неизвестного господина в путешествии сопровождала отнюдь не супруга.

Поэтому граф не отвел взора, встретившись глазами с дамой, а слегка поклонился.

Отредактировано Рошфор (2016-12-29 23:21:18)

– Не у меня одного, – отозвался граф, краем глаза продолжая наблюдать за новоприбывшей парой.

Он был одним из тех немногих, кто смотрел не только на женщину, но и на ее спутника, по виду испанца или итальянца. Сейчас тот казался полностью занятым обсуждением будущего ужина, придирчиво отвергая блюда, по очереди назваемые ему трактирщицей. Смуглая красавица, улыбнувшись, положила ладонь поверх его руки, и выбор, к облегчению хозяйки «Золотого льва», наконец, был сделан.

– Однако, возвращаясь к упомянутым вами печальным признакам нездоровья, – тем временем проговорил граф, слегка понизив голос, – заметили ли вы, что наша любезная хозяйка рекомендовала нам доктора Пиду не слишком охотно. Год назад его имя для соотечественников прозвучало бы первым.