– Я не знал, что в Париже уже наступило царствие божие на земле, – возразил бретер. Так же тихо. Судя по его улыбке, не рассчитывая получить ответ. – И под гнетом несправедливости стенает одна лишь провинция. Да и та испанская.

За соседним столом говорили не громче. Однако следивший за каждым движением красавицы наемник вдруг возвысил голос:

– Эй, землячки! – подхватив кружку, он бесцеремонно подсел к путешественникам, продолжив на том же скверном тосканском. – Далеко забрались, а? Флоренция?

Ни дама, ни ее покровитель не ответили, оба глядя на наемника: она с вежливым любопытством, он – откровенно враждебно. Но тот ничуть не смутился.

– Не угадал, да? Сиена? Нет? Пиза? – Заметив, должно быть, на их лицах какой-то отклик, он оживился. – Я сам из Пизы.

– Ahi Pisa, vituperio de le genti, – промурлыкал Теодор, поднося к губам свою кружку, – del bel paese.

Рассуждения своего собеседника Теодор едва слушал. Предпочитая наблюдать за тосканцами, и потому, когда задетая неосторожным движением наемника тарелка качнулась на краю стола, в единый миг оказался рядом. И дернувшаяся за ней рука смуглянки встретила его руку. Каплун, попытавшись вылететь из тарелки, плеснул соусом равно на ее и на его пальцы. Красавица отпрянула. И бретер, улыбаясь, слизнул с ладони капли жира.

– Не марали бы вы руки, граф, – посоветовал он. Не без усилия отводя взгляд от губ смуглянки.

Наемник, который, похоже, как раз в этот момент смог, наконец, расшифровать обращенную к нему тираду, обернулся от одного противника к другому. Сделал очевидный вывод и ухмыльнулся прямо в лицо старшему из них.

– Если господа непременно желают спорить… – лениво протянул покровитель смуглянки, бросая красноречивый взгляд на дверь. Правая его рука задержалась под столешницей. И бретер почти не сомневался, что держит в ней тосканец метательный нож или пистолет.

Тосканец высокомерно вздернул подбородок, хотя выглядел он при этом слегка обеспокоенным.

– Признаться, синьор, если он мешает вам так же, как мне, я не буду возражать, если вы нас от него избавите.

– Из нас двоих по найму убиваю я, – сообщил Теодор. В отличие от своего спутника, на тосканском наречии он говорил скверно. Хотя цитировал безукоризненно. – Но если дама пожелает, я окажу вам эту услугу бесплатно.

При этих хвастливых словах, сказанных однако самым обыденным тоном, губы графа тронула едва уловимая усмешка, а настороженность в глазах тосканца усилилась до откровенной подозрительности.

– Эй! – громко возмутился наемник, которому не по нраву пришлось, что его персону обсуждают так, как если бы его тут вовсе не было. – Много на себя берете, а? – выдал он, упершись тяжелым от хмеля взглядом прямо в переносицу бретера. – Как говорят у нас в полку, когда итальянцы бес-с-седуют, – это слово пизанец выговорил с определенным трудом, явно заменив при этом какое-то другое, помня о присутствии дамы, – французы – не мешай!

И он захохотал в восторге от собственного остроумия.

– Cura te ipsum, как ни у вас, ни у нас в полку не говорили, – Теодор продолжал смотреть на смуглянку. Которая чуть заметно улыбалась, не поднимая взора. И потому бретер тоже улыбнулся. – Не ищите со мной ссоры, милейший, вы же не желаете умереть бесплатно?

Последнего слова он не знал и произнес его на падуанский лад.

Отредактировано Теодор де Ронэ (2017-01-03 17:11:34)

В этот момент тосканец счел, как видно, что с него достаточно.

– Я заплачу вам, синьор, обычную цену, – он подчеркнул голосом прилагательное, и в его черных глазах мелькнуло на миг трудно-определимое выражение, – если вы окажете нам любезность и избавите нас от лишнего общества. И можете быть уверены, что признательность мадонны будет не меньше моей.

Замечание графа заставило Теодора отвлечься от дамы. Глянуть на него с откровенной иронией. И оттого, возможно, ответить не сразу. Чем тут же воспользовался рыжеусый наемник, заполнив возникшую паузу потоком брани, вызвавшим легкую гримаску на губах красавицы. И взгляд, брошенный ею искоса на бретера, не оставлял сомнений в том, что она не возражала против желания своего покровителя.

Теодор оценивающе посмотрел на наемника.

– Окажите нам любезность, – интонации тосканца он скопировал идеально. Если не считать толики издевки. – Решите за меня: вы предпочтете выпить или умереть за счет этого господина?

И не мог не покоситься затем на своего случайного нанимателя, явно неприятно пораженного таким поворотом событий.

Рифмовать по-тоскански Теодор был не в состоянии. И ответил потому на венецианском наречии:

        – Мечтайте дальше! К этому эскизу
        Я пририсую кукиш на ходу:
        Не в силах вас послать обратно в Пизу,
        Я вас отправлю с радостью в…

Смуглянка быстро отвернулась. Несомненно поняв, по меньшей мере, последнее слово стишка. Впрочем, его бретер слышал и в Неаполе.

Бретер ответил на брань наемника одним лишь жестом, но жест этот был весьма красноречив и в непристойности не уступал его стишку. Впрочем, видели это только мужчины.

– Не здесь же, господа! – вскричал тосканец.

Прочие едоки, стихавшие по мере того, как разгоралась ссора, враз загалдели, предвкушая еще одно дармовое представление. И если одни при этом не желали отрываться от ужина, то другие очевидно опасались за свою шкуру.

– После вас, – левая рука Теодора лежала на эфесе его шпаги. И на дверь он указал правой.

– Чтоб ты пырнул меня в спину?

– Не вижу в том нужды – вы недостаточно хороши, милейший. Но если кто-либо пожелает выступить в роли секунданта…

Он задержал взгляд на своем спутнике. Уголок его рта дернулся в откровенной насмешке.

Губы бретера дрогнули в новой усмешке. Когда ему подумалось, что смерть от голода его спутнику не грозит и торопится тот по совсем другим причинам. Которые то ли поленились, то ли не пожелали подняться из-за стола, как поспешили сделать прочие в обеденном зале, и последовать за поединщиками за дверь.

Солнце скрылось уже за горизонтом, и небо, налившись синевой как яблоко соком, было щедро осыпано звездами. Луна еще не взошла, но света уходящего дня хватало, чтобы сталь сверкнула, покидая ножны, а зрители, не вполне сливаясь с тенями, могли без труда следить за дуэлью. Порыв свежего ветра, взъерошив волосы двух наемников, как будто сдул с рыжеусого хмель – его движения приобрели тигриную самоуверенность, и он сбросил с плеч плащ и поправил нагрудник, прежде чем взяться за оружие. Оглядел притихших зрителей и нахмурился, не обнаружив среди них ни смуглянки, ни ее покровителя.

– Вы позабыли назваться, синьоры, – напомнил, блестя живыми черными глазами, секундант наемника и наполовину вытянул из ножен свою шпагу. – Я, кстати, Донато Риули. Из Болоньи.

Ответом было молчание.

– Нино, – буркнул, наконец, наемник. Сообразив, как видно, что уже назывался своему собутыльнику. А затем неохотно уточнил: – Антонио Палья. Из Пизы.

– Шевалье де Ронэ.

Бретер выдержал паузу не из спеси. Намеренно, но неосознанно тем пуще выводя противника из себя. По привычке. И по этой же самой привычке, занимая позицию, встал спиной к дому. Чтобы не отвлекал свет из окон.

Синьор Риули, явно не ожидавший от приятеля такой сноровки, шарахнулся прочь, разжимая лежавшую на эфесе руку. И ахнул, еще до того, как скользнувшая обратно шпага мягко стукнулась об устье ножен.

Теодор сделал шаг в сторону. Второй шаг – первый швырнул его навстречу. Левая рука – от плеча и до самой гарды аялы – сама, казалось, зазвенела, отводя клинок пизанца. Метнулась поверх дага. Парировать своей рыжеусый попросту не успел. И получил новую дырку, чуть выше левого локтя, в уже и без того изрядно потрепанной куртке.

– Вы меня весьма обяжете, синьор, – с откровенно издевательской любезностью сообщил бретер, – если позволите мне выполнить свои обязательства перед дамой, не настаивая на продолжении поединка.

Боль и недоумение смешались на лице наемника. Выронив свой кинжал, он не спешил, однако, ни атаковать, ни опускать шпагу, напряженно следя за каждым движением противника.

– Убирайтесь куда-нибудь с глаз долой, – ядовито перевел тот, – и останетесь в живых.

Палья глянул на секунданта, отступил на шаг. Помедлив, вернул шпагу в ножны. И облегчил душу еще одним ругательством.

Отредактировано Теодор де Ронэ (2017-01-06 20:07:29)

Ухмыльнувшись, Теодор присел на корточки и воткнул кинжал в землю, чтобы очистить лезвие. Которое вытер затем платком.

– Завидуйте молча, граф, – он выпрямился, возвращая клинки в ножны. – Пусть это будет вам уроком, синьор Риули – никогда не деритесь пьяным.

– А, но это невозможно, – жизнерадостно возразил итальянец. – Ведь как раз в подпитии и тянет в драку!

– Значит, не пейте.

Бретер успел к тому времени вновь занять свое место за столом. Лишившееся львиной доли своей привлекательности, поскольку ни смуглянки, ни ее покровителя в зале больше не было. Как не было и мальчишки, которого Теодор послал узнать о парочке. И он снова взялся за ложку. Хотя к еде еще не приступил, отвечая, так скупо, как только мог, на расспросы синьора Риули. Который подтащил к столу третий табурет, явно не намереваясь уходить, пока его терпят. К счастью, спрашивал он намного меньше, чем говорил. И, узнав, что французы прибыли из Парижа, сообщил, что сам он родом из Болоньи и служил сперва в Генуе, а затем – в Брюсселе. И перебрался в Доль вместе со своим лейтенантом, который учил его фехтованию по Каррансе – знакома ли синьору де Ронэ испанская школа?

– Да.

Синьор Риули лишь пуще оживился и полюбопытствовал, долго ли его новые знакомые намерены задержаться в городе.