- Упаси меня боже! - снова рассмеялся Монтрезор, глядя вслед ушедшему. - С какой бы это стати?!
Он уже представлял, как в лицах расскажет эту историю принцу, и, черт возьми, это почти стоило потерянных документов! А может, и не вовсе потерянных...
Жерар, наблюдавший всю сцену с совершенно отсутствующим выражением, снова разлил господам гипокрас и спросил:
- Приказать подавать каплунов, ваше сиятельство?
«Сиятельство», позабывшее и про насморк, нетерпеливо отмахнулось.
- Да, давай...
Помимо бумаг во всей истории были еще любопытные моменты, и, стоило слуге выйти, как граф тотчас спросил:
- Но, помилуйте, почему Бутвиль?! - Он слегка понизил голос: - Мадам де Люз?..
Молоденькая графиня была не в его вкусе, слишком маленькая и худенькая, пожалуй, да и язык слишком дерзкий, но Клод готов был признать, что, если присмотреться, она  очень даже хорошенькая.

- Не знаю, - честно ответил Монтрезор, подумав, что у госпожи де Бутвиль очень любопытные знакомства, и это стоит запомнить. - За каким дьяволом ее туда понесло? Смешно предположить, что ради нежных чувств к этому Зайдо. А болваны, которых я нанял, как я понимаю, приняли вас за графа...

– Нет-нет, – засмеялся Теодор. И снова потянулся к почти опустевшему кувшину. – Откровенность за откровенность. Какого черта от него потребовалось вам? Даже еще впятером – он же едва знал, с какой стороны браться за шпагу! Бумаги эти его? Зачем?

- Чертово любопытство! - Монтрезор подставил свою рюмку. - Я не уверен, что там было что-то действительно интересное. И никто никого не собирался убивать. Собственно, потому и пятеро: разыграли бы арест, забрали, что нужно, и ушли восвояси. Угораздило же вас там оказаться! А с чего вы драться-то стали?
Самое смешное было то, что Клод не врал бретеру — именно так все и было задумано. И что совершенно было непонятно — зачем там оказалась графиня.

- Вот что значит понадеяться на черт знает кого, - поморщился граф, снова вытаскивая платок и раздумывая, до какой степени откровенным стоит быть с бретером.  - Чертов насморк! Ваше здоровье!
Он быстро проглотил гипокрас.
- Хорошая штука! Приказать подать еще? Не знал толком, - продолжил Монтрезор без всякого перехода, решив, что доля откровенности уже не повредит, а доверие бретера может быть полезным. - Говорилось о неком письме, которое господин кардинал не захотел бы показать никому. А вы не посмотрели, что там?

- Канцелярщина и про обозы? - удивился Монтрезор. - Бог ты мой, но зачем это Бутвилю и уж тем более, его жене?!
Весьма вероятно, бретер врал. А может, и нет: во время войны обозы чрезвычайно важны. Могла ли такая информация быть секретной и повредить его высокопреосвященству? Кто знает... Но не зря же тогда, когда он решил, что дело проиграно бесповоротно, судьба послала ему Теодора де Ронэ со всей этой немыслимой историей.
Дверь отворилась, появился сначала Жерар, а за ним служанка с подносом, на котором красовалось блюдо с двумя румяными каплунами, а так же мисочки с маленькими жареными луковками и тушеной морковью.
- И сколько бы вы хотели? - как бы невзначай поинтересовался Клод, наблюдая, как Жерар разрезает каплуна.

Монтрезор вздохнул, хмурясь. Судьба послала ему Ронэ — но и тут он опоздал. Если, конечно, бретер не лжет.
- Жаль, шевалье, жаль. А кому вы все же их отдали? Я чертовски упрям, хотелось бы все же удовлетворить свое любопытство...
Клод пригубил бокал. Скажет или не скажет? Похоже, пьян он достаточно, но вряд ли стоит надеяться, что шевалье де Ронэ проговорится спьяну. А с другой стороны, не все ли бретеру равно? А вот кому еще были интересны эти бумаги — это любопытно. И как Ронэ нашел покупателя...