Какой бы угрюмой ни была декабрьская погода в этот день, настроение у принцессы было самое что ни на есть лучезарное.
Последняя встреча с принцем в салоне мадам де Рамбуйе прошла так восхитительно, и даже нелепое выступление мадам де Бросс отнюдь не погубила в зародыше их нежную дружбу, а даже упрочила ее. В тот день она вернулась домой, пританцовывая, и даже нездоровье тетушки, у которой она застала двух лекарей, не слишком омрачило вечер, - принцесса твердо верила, что тетя поправится.
От восторга принцесса даже уселась за вышивку, вместо того, чтобы лечь спать.  Этому же   столь любимому ею занятию она предавалась все последующие дни.  Вышивка изображала танец пастухов на лесной полянке, и через некоторое время принцесса заметила, что самый красивый и стоявший чуть поодаль пастух с посохом лицом подозрительно напоминает наследника престола.
Это ничуть ее не смутило, а даже порадовало, и она немедленно нарекла пастуха Селадоном.
Наконец, она выяснила через мадам де Бросс, что кардинал де Берюль поправился и скоро снова будет читать проповедь, - новость, от которой ее сердце забилось еще сильнее.
За завтраком, когда Мария объявила о своем внезапно возникшем религиозном рвении, герцогиня де Лонгвиль посмотрела на нее с проницательным видом, но вслух сказала только:
-Ступайте, дитя мое. Надеюсь, вы приятно и с пользой проведете время, слушая этого знаменитого проповедника.
Мария поцеловала тетю в густо нарумяненную щеку и убежала одеваться.
Наряд был выбран заранее.
В полном соответствии и погоде, и моде, ее высочество облачилась в теплое шерстяное платье кроваво-красного цвета, наглухо застегнутое до самого горла по моде, пришедшей из Голландии, но при этом очень удачно подчеркивающее тонкость талии и изящество фигуры. Юбка ниспадала до самого пола широкими складками. Под этой роскошью из ценной антверпенской шерсти скрывались вышитые чулки и теплые зимние ботиночки со шнуровкой.
По обеим сторонам от лица принцессы ниспадали завитые спиралями локоны, а остальные волосы были уложены на затылке в тугой узел, - модная прическа придавала девушке весьма игривый вид.
Затем принцесса вынула из шкатулки дорогой убор, который подарил ей отец на ее день рождения, - он включал в себя небольшую диадему, ожерелье и браслет, весь выполненный из жемчуга самого высокого качества, с небольшими алмазными вставками.
Поверх всего этого принцесса надела теплый плащ цвета бордоссого вина, украшенный по краю вышивкой в виде переплетающихся стеблей роз.
Затем она полюбовалась на себя в зеркало. Образ получился яркий и немного мистический, и она осталась этим очень довольна.
В качестве сопровождения принцесса решила взять с собою всего одну горничную, уже упомянутую нами восемнадцатилетнюю резвушку Мадлен. Вторая ее горничная была старше и серьезнее, к тому же в этот самый день она попросилась навестить заболевшую матушку.
Как резонно полагала принцесса, наличие слишком большой свиты испортит всю радость тайного свидания. На минуту у нее мелькнула мысль взять лакея, но затем она передумала. В конце концов, она же идет не в какой-то притон, где ей нужна постоянная охрана.

Приказав экипажу остановиться неподалеку от церкви  Сен-Жак-дю-от-Па, принцесса легким шагом двинулась к ней.
К немалому неудовольствию девушки, оказалось, что проповеди кардинала Берюля весьма популярны. Народу внутри было видимо-невидимо, и он все прибывал. Опоздавшие отчаянно напирали, пытаясь все же проникнуть в церковь. В одну минуту прекрасная Астрея оказалась тесно стиснута со всех сторон, причем, что особенно неприятно, стиснута простонародьем, которые вовсю пучили глаза в надежде увидеть знаменитого кардинала и, казалось, ничуть не интересовались столь знатным соседством.
Девушка не на шутку встревожилась за сохранность своего наряда и драгоценностей. Вдобавок и Гастона нигде не было видно. Что до горничной, то она бесследно исчезла в недрах этого людского моря.
Чтобы увидеть хоть что-то, принцессе пришлось даже самым что ни на есть несолидным образом подпрыгивать. Наконец, она увидела принца и господина д’Эннемеца, которые стояли в самом дальнем углу, подле алтаря.
Вот когда она пожалела об отсутствии верного Эркюля, который мог бы играючи расчистить ей путь. Но что сделано, то сделано.
Ее высочество сжала зубы и принялась, решительно орудуя локтями, протискиваться к ним. По пути какой-то простолюдин наступил ей на ногу и не извинился, а когда она миновала эту Сциллу, ее поджидала еще и Харибда:
впереди какая-то толстая кумушка держала младенца, которому как раз вздумалось срыгнуть.
Принцесса в ужасе ускорила шаг и все же успела спастись от этого водопада, хотя пара брызг, кажется, все же попала на плащ.
Она уже оказалась в двух шагах от наследника престола, который с присущими ему изящными манерами отвесил ей поклон, и хотела приветствовать его чинным реверансом, когда вдруг кто-то толкнул ее в спину, и принцесса кубарем полетела прямо к Гастону.

Отредактировано Мария де Гонзага (2018-11-05 08:29:50)

Принцесса жалобно пискнула было, но через мгновение осознала, что она уже в полной безопасности и под защитой Гастона.
- О, ваше высочество! - воскликнула она. - Как я рада вас видеть! Барон, благодарю вас от всего сердца. Здравствуйте, господин Д’Эннемец.
Принц привлек ее к себе, и она с удовольствием ощутила его близость, ей очень захотелось обнять его, но это, пожалуй, было слишком смело, тем более, что все происходило в церкви. К счастью, в такой толкучке вряд ли кто-то на них смотрел.
-А проповеди его преосвященства кардинала - произнесла она, - право же, пользуются большим успехом. Я не ожидала, что здесь будет столько народу.

-Ваше высочество... мой Селадон.. - также шепотом ответила ему Мария. - Под свод небес... Это было бы замечательно.
Меньше всего ей сейчас, по правде говоря, хотелось слушать проповеди. Да и перспектива стоять всю службу не особо ее радовала. В той церкви, куда она ходила с тетей и кузинами, у них было место на скамейке в первых рядах, и то принцессе, не отличавшейся особым благочестием, так надоедало слушать нудное бормотание отца Этьена, что она клевала носом и просыпалась лишь тогда, когда Луиза ее пихала локтем в бок.
К тому же в церкви оказалось очень душно, и из задних рядов, где толпились простолюдины, просто отвратительно пахло луком и каким-то дешевым пойлом.
Но, оглянувшись назад, она с сомнением спросила:
-Если только нам удастся выбраться...
И впрямь, толпа все напирала и напирала, и в задних рядах послышались протестующие крики. Люди там были стиснуты, точно сельди в бочке, и принцессе показалось, что даже совокупных усилий трех храбрецов - принца и его приближенных, - не хватит, чтобы пробить себе дорогу.
В эту минуту небольшая боковая дверь рядом с молодыми людьми растворилась, и в церковь вошел мужчина лет пятидесяти на вид, среднего роста, довольно полный. Его сопровождали два служки.
Самым примечательным во внешности незнакомца были большие и очень выразительные глаза, в которых светился ум и одновременно некая отрешенность от мира.
По нарядной красной сутане и маленькой шапочке принцесса сразу угадала кардинала Берюля.
Его появление было встречено восторженным вздохом толпы, и те, кто стоял перед ним, кинулись в разные стороны, дабы очистить ему дорогу.

Мария посмотрела на принца с нескрываемым восторгом. Такая великолепная идея могла прийти в голову только ему!
Правда, она никогда не бывала в ризнице. Отец Этьен всегда говорил, что женщинам не место ни там, ни подле алтаря. Но выход там, вероятно, есть, и его высочество, точно новая Ариадна, вот-вот спасет их из этого лабиринта!
Это она в нескольких словах и сообщила принцу, присовокупив, что с удовольствием последует за ним.

Принцесса действительно замешкалась перед тем, как опустить капюшон плаща на лицо, и вспомнила об этом, только уже стоя у кареты.
Впрочем, ее никто не заметил, - во всяком случае, так ей показалось. На улице не было никого, кроме пары прохожих и нескольких уличных мальчишек.
Когда его высочество предложил завладеть каретой кардинала, Мария сперва растерялась, но затем его идея показалась ей захватывающе интересной и оригинальной. Нетрудно было догадаться, что до конца проповеди кардинал Берюль из собора не выйдет, а значит, и средство передвижения ему не нужно. Что дурного в том, что они немного погреются внутри?
Правда, это шло вразрез с обычной осторожностью принцессы, но нарушать правила, следуя за Гастоном, оказалось так увлекательно!

Оказавшись в карете, принцесса слегка растерялась, впервые осознав, в насколько компрометирующей ситуации она оказалась. Что бы сказала тетушка по поводу ее легкомысленности? Но тут же успокоила себя, думая,что никто ее не узнал.
К тому же близость красавца-принца наполняла ее сладкой истомой, и девушка ощутила, что больше всего ей хочется не сражаться, а сдаться на милость победителя. Горячий поцелуй, который он так решительно запечатлел на ее губах, буквально заставил ее кровь вскипеть.
-Ваше высочество... - пролепетала она со слабым протестом, но руки ее сами собой вскинулись и обняли Гастона за плечи.
На краткий миг карета кардинала обратилась в приют Любви, и этот момент Мария всегда вспоминала как один из счастливейших в своей жизни.

Увидев в дверях омерзительные рожи негодяев, чье появление так некстати прервало упоительный миг, принцесса вскрикнула от негодования, но тут же, вспомнив об опасности разоблачения, поспешно подхватила свой плащ и закрыла нижнюю часть лица. При этом лицо ее вспыхнуло так ярко, что почти сравнилось своим цветом с ее же нарядным платьем.
Сначала угроза не показалась ей столь уж страшной, так как она все же была не одна: рядом с нею сидел ее принц, да и господа д’Эннемец и де Бло должны были дежурить снаружи кареты, и, несомненно, сейчас прогонят или убьют мерзавцев. Однако, когда она бросила взгляд в окошечко кареты с другой стороны и увидела, как к ним приближаются еще несколько парижских подонков, облаченных в жалкие обноски, зато вооруженных шпагами и кинжалами. Тут только она осознала всю серьезность ситуации.
Люди принца не отзывались, и это означало, что они мертвы, а мерзавцев, несомненно, привлекло сияние драгоценностей на ее костюме и наряде принца.
Когда она услышала слова здоровяка, несомненно, предводителя этого сброда, то очень испугалась за Гастона, а через мгновение - уже и за себя.
Гнусный рябой коротышка, от которого за версту разило дешевым пойлом, протянул руки, не иначе как намереваясь влезть в карету и схватить ее.
-Прочь, негодяй! -вскрикнула принцесса, себя не помня от омерзения и ярости.

Теплолюбивый испанец парижские зимы не просто не любил - относился к ним исключительно плохо. Но в церкви провел не больше времени, чем требовалось, чтобы перекреститься и изобразить благочестие.

- Посмотрите тут, - шепнул он своему спутнику. - Она должна быть здесь. А я гляну снаружи.

И торопливо ретировался. Дышать в этом людном тепле было совершенно нечем. А толпы Варгас не любил еще сильнее, чем холод.

- Я тоже хочу снару... - начал было шевалье де Лифре, но на него кто-то шикнул. Может, за эфес шпаги, который неудобно уперся кому-то в бедро. Несчастного дворянина намертво зажали между потных, что-то шепчущих тел, и он с трудом и отвращением принялся пробираться глубже. Отыскать здесь знакомое лицо принцессы было не проще, чем найти иголку в стогу сена.

Варгас, довольный выходкой, без нужды отряхнул шляпу, поправляя щегольский плюмаж, глянул еще раз на церковь и пошел в обход. У него было подозрение, что с другой стороны церкви людей будет меньше. Казалось бы, чего проще - зайти с черного хода, подняться на хоры, найти взглядом Ее Высочество. Как-нибудь деликатно указать де Лифре, куда грести между плоскодонок. Или даже не очень деликатно. Герцог де Невер совершенно не желал дожидаться конца мессы. Стоило поторопиться.

По карете кардинала Берюля испанец скользнул безразличным взглядом и направился к церкви. Возле кареты копошились какие-то фигуры, но это не было его делом - это могли быть слуги, грабители, шабаш местной нечисти, решившей нагадить преосвященству в жаровню в отместку за благочестивость и убедительные проповеди, кто угодно.
Зов о помощи достиг ушей Варгаса, когда бывший корсар уже взялся за ручку двери. Голос он, к последующему своему стыду, не узнал. Но обернулся. И живо слетел со ступенек.
Местная шваль решила устроить пир на костях хорошо одетого дворянина. Которого он, Варгас, к тому же где-то видел. И на помощь ему никто не торопился.
И какого черта он делал в карете Берюля?.. Человек кардинала?..
Миг узнавания для испанца совпал с моментом, когда в руке у него оказалась шпага. Если бы у Варгаса было время, он бы мысленно закатил глаза - вот уж удача так удача, но какого черта?..  Почему он один?!

- Варгас, - предложил он, стоя с клинком в руке за спиной противника принца. - Если желаете.

Он усмехался, потому что желание Сына Франции уже не играло никакой роли - к нему сунулись участники драки, не дожидаясь, когда одного из них проткнут отличной толедской сталью. Но, не без умысла назвав собственное имя, испанец так же избегал обращения "Ваше Высочество".