Варгас, рассудив, что отребье с оружием опаснее отребья, норовящего застрять в узких местах, развернулся к людям со шпагами и пошел в атаку первым. В такой ситуации Рамон предпочел бы абордажный палаш, а не шпагу. Но какой у него был выбор?..
Все, что от него требовалось сейчас, это не дать им атаковать одновременно. И оттянуть всю эту шайку от принца, пока не добежало подкрепление.
Первый удар он отбил шутя, от второго ушел, а третьего не было - уход в сторону на доли секунды отстал от удара под "неудобным" углом, который так не любили французы. Острие вошло сбоку, выскользнуло, потянув за собой струйку крови, и для кого-то начал гаснуть свет.
Варгас предполагал, что достаточно отличается от окружившей их швали, но в какой-то момент ему пришлось уворачиваться уже от одного из подбежавших дворян:

- Свои! Невер!

Высунувшись в окно, Мария с облегчением увидела, как дворяне из свиты принца, живые и невредимые, спешат на помощь. Один из них по ошибке чуть не напал на их спасителя, но тот своевременно крикнул: "Невер!", из чего следовало, что он состоит на службе у ее батюшки.
После нескольких блестящих выпадов негодяи, к восторгу ее высочества, обратились в бегство. Правда, Гастона она не видела, но, судя по всему, тот был жив и здоров, ведь с обратной стороны кареты она слышала звуки ударов и вопли.
Зазевавшись, принцесса даже забыла, что ей надлежит скрываться, и так и продолжала красоваться в окошечке кардинальской кареты, когда жесты и шипение сообразительного господина д’Эннемеца привлекли ее внимание.
Сообразив, что это значит, Мария поспешно ринулась в глубину кареты, чтобы схватить свой плащ и снова в него закутаться.
Тут ее глазам открылось поистине странное зрелище.
Негодяй, который перед этим пытался добраться до нее через окошечко, все еще торчал наполовину внутри, наполовину снаружи, , видимо, отчаянно пытался освободиться.  При этом лицо его то и дело искажалось от боли, и он испускал дикий вопль.

Варгас несколько мгновений думал, куда направилась Ее Высочество. Если к экипажу, ее там найдет Лифре и передаст все, чего желал герцог. Если нет...
Но прежде, чем что-нибудь сказать, он смерил трофейные штаны взглядом заправского корсара и небрежно отправил их на тело владельца.

- Вы правы, сеньор, скверный фасон.

Не говоря уже о том, что штаны были велики Рамону почти вдвое. Это если бы ему пришла в голову безумная мысль использовать их по назначению, чего быть не могло!
Он нагнулся, вытащил из трупа шпагу, с поклоном подал ее владельцу.

- Я надеюсь, сеньор, что дама, которую я не видел и не узнал, в самом скором времени окажется дома и в безопасности...

Будучи посланцем герцога Неверского, испанец не мог вовсе уж забыть о долге.

- ...Благодаря вашей храбрости, конечно. В одиночку, против троих!..

Он пересчитал тела взглядом и поправился:

- Четверых?

И в этом он не был уверен, кто-то мог и удрать.

-О, ваше высочество! - нежно промолвила принцесса. - За что же мне вас прощать? Вы спасли мою жизнь и честь от этих негодяев! Представьте себе, что бы случилось, если бы я была одна?
Я горячо вам признательна... вам и тому красивому молодому дворянину, который подоспел нам на выручку, и которого я лишена возможности поблагодарить...
Тут принцесса заметила небольшое красное пятно на рукаве его высочества и вскрикнула с  той пылкой заботливостью, которая так украшает женский пол:
-О боже! Ваше высочество, вы ранены?!!! Врача, скорее!

Что бы там ни говорил принц, его Астрея все же разволновалась. И попытка ткнуть себя в раненое место вкупе с последующей гримасой ее тоже ничуть не успокоила.
Во-первых, это просто ужасно, что ранили и чуть не убили наследника престола, да к тому же, отчасти, из-за нее. Во-вторых, принцесса имела довольно смутные представления о медицине, так как эта область знания ее ничуть не интересовала, и обычно помощь страждущим с ее стороны состояла в выражении сочувствия.
Говорят, что в старину дамы обязательно обучались некоторым навыкам врачевания, чтобы помогать домочадцам, - лекарей-то было днем с огнем не найти. Наверное, какая-нибудь средневековая дева сейчас сделала бы что-нибудь такое... ну... в духе Амадиса Галльского и прекрасной Орианы - перевязала бы его, например, оторвав лоскут от собственной юбки, или как они в те времена обходились?
Но подобное поведение вряд ли уместно в Париже, так что наилучшая мысль, что пришла в голову принцессы, было поискать цирюльника или врача. Она припомнила, что вроде бы видела где-то неподалеку вывеску первого из вышеупомянутых знатоков, о чем немедленно и сообщила принцу, предлагая прогуляться до данного заведения.

Принцесса слегка покраснела, услышав такой комплимент ее жертвенности, и поблагодарила Гастона улыбкой.
-Мы идем к моей карете, - пояснила она. -Я полагаю, что мы довольно много времени провели..ммм.., -тут она слегка замялась, - Словом, служба должна скоро закончиться. Сейчас мне лучше не возвращаться в церковь, так как мое появление, напротив, привлечет всеобщее внимание. В самом начале службы, когда люди еще не нашли себе удобного места и только предвкушают саму проповедь,  они обычно мало замечают происходящее вокруг. А вот в конце нее, когда всем уже очень скучно, люди только и делают, что разглядывают соседей и сплетничают..
-Ну... - прибавила она, несколько смутившись  смелостью своих не слишком христианских соображение, -По крайней мере, так происходит в нашей церкви. Конечно, отец Жерар  не самый великий проповедник, и, быть может, кардинал лучше удерживает внимание слушателей... Ах, простите, ваше высочество, я совсем заболталась!
Словом, я полагаю, что скоро двери откроются, и мы сможем смешаться с толпой, точно тоже идем из церкви, - а для этого нам лучше быть возле главного входа.
Что же касается цирюльника, я наверняка видела его вывеску, - такой жестяной тазик и бритву, - именно с той стороны, когда шла к церкви. И, значит, если мы с вами расстанемся подле этого места и вы войдете туда один, я не слишком рискую быть узнанной...
Умоляю ваше высочество именно так и поступить. Ведь у меня разорвется сердце, если я буду думать, что вы остались где-то один, раненый, быть может, истекающий кровью...

Отредактировано Мария де Гонзага (2018-12-15 18:01:37)

Мария тоже представила себе, как бы она выглядела, будучи закутанной в плащ с головы до ног. Почему-то в воображении немедленно возник образ толстой гусеницы, ползущей по парижской мостовой. Она не удержалась и хихикнула.
-О, ваше высочество! -сказала она, тщетно пытаясь подавить смех. -Боюсь, что, будь я одета таким образом, я бы скорее напоминала гусеницу, нежели даму... Или, быть может, мощи какой-нибудь святой...
Но вы, несомненно, правы, говоря, что, оставшись в одиночестве, я буду слишком привлекать к себе внимание.И как я ни переживаю за вашу рану, я не могу не отдать должное вашей предусмотрительности и заботливости. Что же мы будем делать? Станем прогуливаться взад-вперед перед собором, дожидаясь окончания службы?