Клейрак, казавшийся совершенно расслабленным, был на самом деле напряжен как арбалетная пружина - это был не его круг, он чувствовал себя здесь наглым провинциалом, и сомнения, которые он испытывал в своем спутнике, ничуть не успокаивали. Ронэ явно было как с гуся вода, он не ощущал, похоже, насколько чуждыми они были здесь, оба. Ну да, он уверен, что может проткнуть любого из присутствующих мужчин там, где ему заблагорассудится, а раз так, все хорошо. Клейрак хотел бы обладать такой же непробиваемой самоуверенностью, но он слишком остро осознавал недостатки своего происхождения. На службе у его высокопреосвященства это не играло роли, но здесь…

- Я кое-кого знаю, - небрежно проронил он, - но не так, чтобы затевать беседы. Давайте найдем хозяйку дома, друг мой, развлекать гостей - ее долг.

У него были планы на г-жу герцогиню, которые вряд ли понравились бы Ронэ и могли вызвать живейшее неодобрение графа де Рошфора, а то и монсеньора - но тем и незачем было о них знать. Слабость, которую его покровитель питал к мятежной герцогине, была известна Клейраку, и он считал ее непростительной роскошью, но сейчас она играла ему на руку. Конечно, это было опасно, то, что он затевал, но как же давно он не рисковал! После смерти Патера словно шоры упали с его глаз, а оковы - с ног, и он снова мог жить, а еще - доказать самому себе, что опутавшие его темные чары окончательно развеялись.

Что ж, Ронэ он обратно получил, это было несложно, а заодно и убедился, что с этой стороны ему ничего не грозит. Теперь можно попробовать получить что-то еще.

Друзья наших друзей – наши друзья, так, кажется, принято говорить на Востоке, но Мари не поручилась бы за точность цитаты. К тому же, трудно сказать так сразу, чем они были друг для друга с Теодором де Ронэ – определенно, любовниками, но о дружбе речь не шла, да и возможна ли она, дружба между мужчиной и женщиной? Герцогиня сомневалась.
Другое дело, что де Клейрака она могла принять  вполне любезно с такой рекомендацией – отчего бы нет? Хотя, признаться, ей был любопытен такой выбор спутника.

Но стоит ли думать об этом слишком много? Отчего бы Теодору де Ронэ не прийти к ней с другом, и отчего бы другу не оказаться гардеробмейстером господина кардинала.

- Месье де Клейрак, рада нашему знакомству.
Никто не мог бы сказать, что на уме у герцогини де Шеврез, когда она вот так улыбается – лукаво, затаенно. И значат ли хоть что-то ее взгляды, обращенные на Теодора де Ронэ и месье де Клейрака – но если взгляды, случается, лгут, то рука Ее светлости была ласкова к руке бретера.

Снова за спиной взрыв смеха и Мари тоже рассмеялась – от чистейшего, почти детского удовольствия, от ощущения того, что ее жизнь полна, ее жизнь как поднос со сластями из которых можно выбирать по вкусу: любовь, интриги, тайны...
- Я полагала, сегодня будет тише, - призналась она. – Но это уже почти неприлично... хотя и забавно. Вина, господа?

Слуга с подносом, как любой хороший слуга в хорошем доме появляется из воздуха, Мари берет бокал. К вечеру, пожалуй, тут станет совсем шумно, но герцогиня не возражает против шума, против того, что в ее гостиной ссоры и любовь вспыхивают одинаково быстро.

Клейрака передернуло, но он вынужденно отвел взгляд - это был не его дом, а г-же де Шеврез пошлости могли нравиться, она была знаменита свободой нравов, в конце концов. И нравился же ей Ронэ! Хотя тот мог и привирать - а она могла в нем ценить то же, что и монсеньор, женщины любят стихи, и Клейрак убедился в этом сам…

Врал - ему безумно хотелось верить, что врал - и он хорошо понимал, как глупо в это верить. И в то же время, так хотелось верить, что не врал - и тогда если эта ослепительная женщина могла снизойти до этого худородного бабника… ведь и он тоже был с Юга… Он мог дать больше! Много больше, он был состоятелен, он был… немолод.

Это вино, его пьют.

Клейрак залпом осушил бокал и только сейчас осознал, что грубейшим образом пялится на герцогиню - ожидая единственного ее слова. Все насмешки бретера не могли его задеть так, как презрение в ее взгляде, и он поспешно отвел глаза.

- В-ваше здоровье, ваша светлость.

В следующий миг он понял, что сделал ошибку - после этих виршей!..

- Никто, кто может наслаждаться вашим обществом, выбрал бы иное.

На этот раз Клейрак успел ответить первым, пускай и банальностью, и в самом деле верил в то, что сказал. С одной поправкой - конечно.

- Будь он даже слепцом или глухим - да кем угодно, разве что не безнадежным болваном. Но шевалье де Ронэ пожелает, возможно, обсудить, - Господи, что за название! - греческую литературу.

– Потому что я безнадежный болван? – полюбопытствовал бретер.

Клерак мысленно чертыхнулся. Не то чтобы он был не согласен, но говорить это вслух не стоило.

- Потому что я попросил вас представить меня ее светлости не для того, чтобы говорить о греческой литературе или не говорить «нет», - отрезал он. - Если вы позволите, сударыня.

Она могла предложить ему уединиться ненадолго, и при одной мысли об этом у Клейрака сжималось сердце, но даже если нет, это не играло роли, Ронэ сейчас уберется - поймет же он, что дело касается его покровителя?

- Вы можете говорить «да», месье де Клейрак, это слово нравится мне больше, - ласково отозвалась герцогиня де Шеврез, которой гардеробмейстер кардинала напоминал упитанного и холеного кота – может быть, оттого, что сам кардинал любил кошек?

Отчего бы не дать ему бантик на нитке и не посмотреть, как он будет забавляться, и не позабавиться самой?
Что поделать, герцогиня все превращала в игру. Всех вовлекала в свою игру. Правда, редко кто был настолько неблагодарен, что оставался недоволен.

- Так для чего же вы просили месье де Ронэ представить вас мне? Предупреждаю, вы пробудили во мне любопытство, месье де Клейрак… месье де Ронэ, право же, вам не из-за чего тревожиться. Ваш друг мне ничуть не докучает.

Но он мог прийти один, без друга.
Мог не ставить интересы де Коейрака выше своих, и это понравилось бы герцогине де Шеврез гораздо больше.
Все женщины капризны, но не все могут себе это позволить – она могла. И в улыбке Мари не было тепла, не было обещания - ничего из того, что было в Монтобане.

Отредактировано Мари де Шеврез (2019-02-09 11:27:27)

Клейрак отвесил мадам де Шеврез новый поклон, не менее низкий, чем если бы она была королевой. Он знал, о чем он собирался с ней говорить еще час назад, но не знал, о чем собирается - сейчас. Ему следовало, конечно, обдумать это, и у него было время до того, как она позвала его сюда, но в голове у него не было ни одной мысли, а рядом с ним был Ронэ.

– Какого дьявола, Клейрак? – прямо спросил бретер, едва герцогиня удалилась. Оставив позади легкий, хорошо знакомый аромат благовоний и шелест шелка – нет, воспоминание о нем. О том, как скользит он, чуть цепляясь за огрубевшие пальцы, и как нежна кожа под ним, как тепла и как сладка на вкус. – Что за…?

Заметив, как поморщилась, пускай и почти неуловимо, полная дама, стоявшая в нескольких шагах от них и беседовавшая с неким г-ном де Валераном, Клейрак мысленно отметил для себя тонкость ее слуха и увлек бретера к открытой двери в сад.

- Разве вы не поняли? Я сражен, я влюбился с первого взгляда, как мальчик, и я готов все сложить к ногам прекраснейшей дамы Парижа, - презрение в голосе Клейрака было непритворным, но только он один знал, к чему оно относится - или к кому. - Все мое влияние, куда меньшее, чем у нее, все, что мне известно, и все, на что я способен. Совсем как вы.

– Она не знает, кому я служу, – твердо отозвался бретер. И если на его лице еще читалось сомнение, то обращено оно было на собеседника. – Что вы затеяли? Я не хочу быть пособником в ваших интригах!

- Тогда вам тем паче лучше ничего не знать, - хладнокровно отозвался Клейрак, внутренне потешаясь от всей души. Уловки, к которым прибегает человеческий разум! Взять хотя бы Ронэ, который знает, что уже подставил свою даму, знал с самого начала, когда соглашался представить ей своего друга, что подставляет ее, и - пожалуйста, не хочет быть пособником. - Тогда, если вы захотите честно рассказать ее светлости, что я сказал, вы скажете чистую правду, повторив мои слова.

– Я не делю женщин с друзьями, Клейрак, – предупредил бретер.

«Да, - подумал Клейрак. - Только с Бэкингемом, Холландом, Шале, мушкетером этим, герцогом де Шеврезом, конечно, маркизом де Мирабелем и еще доброй дюжиной других - если верить слухам. Но не с друзьями, о нет!»

- Какого же вы низкого мнения о своей возлюбленной! Что бы она могла увидеть во мне, чтобы проявить благосклонность? И тем не менее, она будет делать вид, что может не отказать, если я докажу ей свое чувство, и я буду добиваться ее и снова и снова получать отказ, смягченный улыбкой и намеком, что потом, быть может…

Неимоверным усилием воли Клейрак заставил себя замолчать. Это было уже не игрой, и это было слишком похоже на истину, чтобы не причинять боль, но если он не попытается хотя бы… нет, он все же не мальчишка, а она - в конце концов, она только женщина.

– Вы проиграете, – голос бретера сделался холодным. – И это гнусная игра.

Клейрак шумно выдохнул. Гнусная игра, да, и неприятный разговор, и он честно попытался перевести беседу на другие темы, но получилось не очень, и тогда он попробовал избавиться от Ронэ - убедить его ретироваться к чертям собачьим, потому что он не мог предупредить возлюбленную, не предав друга, и предавал ее, не выдавая его. Это была уже куда более забавная игра, но она не оставила Клейраку времени обдумать предстоящий ему разговор, а пока он шел следом за вызвавшим его лакеем, его мысли были заняты помрачневшим лицом Ронэ и закономерно следующим из того вопросом, что тот собирается делать. В конце концов, у Ронэ был один любимый способ рубить все гордиевы узлы…

- Во-первых, - сказал Клейрак, - я хотел предупредить вас. Во-вторых, я хотел предложить вам сделку. Но теперь я хочу совсем другого, на что не смею даже надеяться, и мечтаю лишь сказать вам: располагайте мной.

Клейрак глубоко вздохнул. Откровенность столь давно была для него роскошью, что он забыл, как это делается, и получилось, судя по всему, неудачно. А может, виной тому была улыбка г-жи де Шеврез - улыбка, столь учтивая и вместе с тем столь таинственная, что от нее по коже гардеробмейстера побежали мурашки, а во рту внезапно пересохло. Он попытался улыбнуться в ответ, почувствовал сам, как неестественно растягиваются, едва ли не трескаясь, его губы, и, судорожно вдохнув, приложил руку к груди.

- Мое предупреждение, мадам, - сказал он, - будет лишь жестом доброй воли, и вы вольны считать, что мной движут самые низменные побуждения. Шевалье де Ронэ, которому вы оказываете честь, удостаивая его своим расположением - в степени, столь мало соответствующей его положению и роду занятий, не только выполняет порой распоряжения его высокопреосвященства, но и посвящает его в ваши дела. Если вам угодны доказательства…

Он поклонился, всем видом выражая готовность продолжить. Возможно, г-жа де Шеврез оскорбится тем, сколько известно ее случайному новому знакомому, но вряд ли она простит любовнику нескромность, а именно это было сейчас самым важным для Клейрака. Обвини его кто-либо в ревности, он бы только засмеялся, но терпеть этого наглеца рядом с ней… знать, что тот легко наслаждается тем, в чем ему самому отказано… нет, невозможно!