Услышав суровый голос Гастона, ее высочество немедленно раскаялась в своих черных подозрениях. Как она могла подумать про принца так дурно, чтобы заподозрить, будто он бросит ее по дороге к алтарю?!
Его Королевское Высочество, как истый лев, вступился за нее и указал наглому господину Кавуа его место. А затем велел экипажу ехать, и продолжил свой путь! И даже приказом своей матушки пренебрег!  Это было так истинно по-королевски! 
А она-то хороша!
Мария Луиза багрово покраснела, благо в карете этого никто не мог увидеть. Какое счастье, что Гастон не узнает, как она в нем сомневалась и дулась пять минут назад. И принцесса пообещала себе, что наградит своего верного рыцаря тысячью поцелуев, едва они обвенчаются.
Между тем карета, к ее восторгу, продолжала свой путь. Правда, осторожно сдвинув занавеску, она в щель вроде бы увидела, что гвардейцы по-прежнему едут следом, но какое это имело значение? Ведь с нею ее лев, ее могучий покровитель и самый восхитительный возлюбленный на всем свете!
Ах! Как он хорош! Любая королева удавилась бы от зависти и отдала все свое королевство за возможность ехать к алтарю с Гастоном Орлеанским!

Когда первый приступ восхищения мужеством принца несколько поутих, ее высочество задумалась над своим положением. Теперь она убедилась, что гвардейцы следуют за ними, а значит, опасность по-прежнему не миновала.
О том, что принц не знает, куда ехать, Мария Луиза понятия не имела, а поэтому о дороге ничуть не волновалась, зато ломала голову, как бы обмануть возможную погоню.
Она так и не могла понять, известно ли Кавуа о ее побеге или нет. А от этого зависела дальнейшая стратегия. С одной стороны, клеврет королевы  ссылался на некие инструкции. Выходит, знает?
А с другой - предводитель гвардейцев  все же дал принцу продолжить свой путь, да еще и остался далеко позади, что было крайне неразумно с его стороны, если он знал. Ведь, в конце концов, священник мог поджидать  где угодно, и они бы  запросто обвенчались, пока господин Кавуа  там ругается с господином де Ронэ.
Получается, не знает?
Несомненно, Кавуа считал себя обязанным помешать соединению двух любящих сердец перед лицом Господа.
Но вот в развлечения принца он, скорее всего, не стал бы вмешиваться, если они не грозят непоправимыми последствиями. А что, если ей все же удастся убедительно притвориться любовницей принца и к тому же замужней дамой?
Может быть, тогда докучливая охрана уберется прочь, и они смогут продолжить свой путь? В конце концов, ее высочество заключила для себя, что ничего не потеряет, если попытается.
Теперь необходимо было как-то предупредить принца, чтобы он вел себя соответствующе.
Когда карета остановилась, ее высочество еще раз проверила маску на своем лице, поплотнее завернулась в одежду и приготовилась выйти так,держась так, как некоторые из знакомых ей дам, прославившихся многочисленными любовными похождениями.