Имя мэтра Серро в доме месье де Мондиссье знали, потому что пару раз от него уже приходили послания для мадам Лукреции и сама мадам Лукреция посылала к нему в аптеку за какими-то мелочами, поэтому прибытие еще одного посланца никого особо не удивило. Сама Луиза тоже не удивилась - ну, то есть немножко удивилась, потому что не было еще такого, чтобы мэтр Серро посылал человека, а не записку, но думать тут было нечего, поэтому она просто набросила на плечи пуховый платок, потому что в гостиных в те дни, когда мадам уезжала в Лувр, не топили - и уж тем более не во второй боковой гостиной, куда проводили такого незначительного визитера - и пошла встречать.

Ставни в гостиной тоже, оказывается, не открыли, только поставили на каминную полку подсвечник, и Луизе сначала даже показалось, что в комнате никого нет, а когда она увидела посетителя, то уж точно не разглядела лицо, только подумала сразу, что он совсем молоденький еще.

- Здравствуйте, господин… Ромбо, да? - спросила она. Фамилию лакей, конечно, уточнил, но Луиза ее тоже не узнала. - Вы меня спрашивали? Садитесь, конечно. Люсетта!

Служанка прибежала сразу - наверняка подслушивала, это же ужас, как быстро она французский выучила - и Луиза велела ей сейчас же открыть ставни, только Люсетта объяснила, что она сама не справится и она сбегает за Антуаном, а то петли же заржавели, и Луиза отпустила ее и улыбнулась посетителю, хотя даже не была уверена, что он увидит, и это было ужасно жалко, потому что сегодня на ней было новое домашнее платье, только вчера принесли, и месье де Мондиссье говорил, что оно ей очень идет, потому, наверно, что оно было пошито уже по ее новой фигуре и она в нем казалась не такой заморенной как обычно.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза ужасно растерялась, когда месье Ромбо сказал, что он не от мэтра Серро пришел, так растерялась, что даже не нашлась, что сказать, но оно и к лучшему было, потому что все равно же нужно было спросить, зачем он пришел на самом деле! Правда, Луиза сперва испугалась, но тут же вспомнила, что она же дома и стоит ей только крикнуть… ой, но только она же может не успеть!..

Но потом месье Ромбо опять заговорил, и свечи загорелись чуточку ярче, и она увидела, что он совсем еще молодой - даже младше, чем она сама выглядела! - и выглядел очень милым, и еще ей показалось, что он на кого-то похож, и тогда она немножко успокоилась, тем более что он ничего плохого не говорил, только непонятно.

- А у меня какая-то болезнь, что ли? - спросила она и тут же подумала, что вдруг месье Ромбо просто жулик? Он не был похож на жулика, но ведь и она же ничем не болела! Или все-таки болела, старшая мадам де Мондиссье рассказывала же, что в ее положении всякое бывает. Правда, она еще говорила, что она подурнеет, а она наоборот похорошела…

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Вот уж что Луизе было несложно, так это вспомнить, кто мог ее невзлюбить - да таких можно было длинный список составить, от графинь до горничных, только к чему? Мачеха учила, конечно, что врагов надо знать, а то иначе как угадаешь, от кого подлянки ждать, но Луиза, как в Лувре стала часто появляться, решила, что легче запоминать, кто у нее друзья - все-таки их было гораздо меньше! Поэтому на вопрос месье Ромбо она ответила растерянным взглядом.

- Я что сделала? - переспросила она. - В печенки?

Нет, общий смысл она, конечно, поняла, но французский она знала придворный и таких слов никогда не слышала, а еще совсем не поняла, почему месье Ромбо спросил - то есть нет, что-то поняла, и ей сразу ужасно не по себе стало, не зря ее дома страшными рассказами пугали про то, как злые люди порчу наводят, но не могло же быть так, правда? Это она что-то не поняла или этот юноша - он был такой милый и глядел так встревоженно, что его даже хотелось успокоить - что-то неправильно понял. Но болеть было нельзя, ни в коем случае нельзя! Что если с ребеночком от этого что-то случится? Она же только-только после похищения того в себя пришла, нельзя ей болеть!

Тут Луиза вспомнила, как она на следующий день как ни в чем не бывало в Лувр явилась, и твердо самой себе пообещала, что больше никогда так рисковать не будет, даже если придется целую неделю в кровати лежать!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Глаза у Луизы стали совсем круглые, а сердце забилось вдруг часто-часто, так что она даже руки к груди прижала. Она не помнила, совсем не помнила, а вот он знал - и про вышивку, и про кресло, и лакей, который там был… - наверняка же был, только она его даже не заметила! А это был он, и мадам де Буа-Траси привела его в Лувр, чтобы… чтобы…

Тут ей стало так страшно, что она даже забыла, как дышать, потому что как же это, разве так можно?.. Он же имел в виду… То, что он раньше сказал, о том, что она заболеет…  Про болезнь, которую можно предупредить…

- Это… это… - пробормотала она, таращась на юношу - как полная дура, только не выходило у нее что-то сказать, даже осознать толком не выходило, хотя все ведь она на самом деле уже поняла. - Это не святой, то есть не вышивка…

Тут в дверь постучали, и вошла Люсетта, а за ней Антуан, и в гостиной сразу же запахло конюшней, и тут Луизе прямо дурно стало, потому что теперь, когда она не могла что-то глупое болтать, она поняла вдруг, что этот юноша, он же сюда не просто так пришел, чтобы про вышивку поговорить, он же имел в виду, что тварь эта, мадам де Буа-Траси, ее извести хотела или что-то другое дурное надумала, а она сидела там в королевских покоях в Лувре и ничего не знала и не узнала бы никогда, если бы он не пришел.

Тут от раскрытого окна повеяло холодным воздухом, и Луизу начала бить дрожь - совсем по-настоящему, несмотря на пуховый платок, и она закуталась в него поплотнее и сказала:

- А… а вы помощник аптекаря, да? Люсетта, позови… то есть нет, не надо звать.

Она была, конечно, все еще ужасно ошарашена и напугана, но все-таки немного опомнилась и начала уже что-то понимать, и уж точно - что ничего он при чужих не скажет, потому что это бы означало в злоумышлении признаться, а кому охота в таком признаваться? Поэтому она решила все-таки Лукрецию не звать, только подождать, пока слуги уйдут.

Ставни заскрипели, ужасно просто, как будто старый сундук открывали, но тут в комнате стало светло, и она во все глаза уставилась на месье Ромбо, только все равно его не узнала - только увидела, что лицо у него незлое и открытое, и какое же это было счастье, что он к ней пришел.

- Ступай, ступай, - сказала она Люсетте, хотя та что-то говорила - беспокоилась, кажется, что мадам замерзнет или что ей дурно. - Ступайте, ну же.

Она еле дождалась, чтобы дверь опять закрылась, но когда она закрылась, Луиза ничего не смогла уже сказать, только таращилась на месье Ромбо и ждала, хотя знала же, что надо сказать что-то, поблагодарить, денег посулить, но горло у нее так сдавило, что она ничего сказать не смогла, только рукой встряхнула, так что серебряная цепочка, которую она всегда носила на запястье, расстегнулась и упала на пол.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза хотела сказать, что нет, не надо, но во рту у нее пересохло, и она помотала головой и покачала рукой, а потом подняла раскрытую ладонь навстречу юноше, потому что она же знала правила игры, ему нужна была награда, за то, что он ее предупредил, и она ему даст награду, но мысли у нее путались, и она то боялась, что дает слишком много и все следующее дорого ей обойдется, то вспоминала, что это ее жизнь, разве было у нее что-то драгоценнее? Ой, и жизнь ее ребенка!

- Нет, - выговорила она наконец, - нет, вы возьмите. Возьмите, это вам. Только… только скажите… Хоть что-нибудь. Вы… вы продали ей яд? Кто-то в доме?.. Или в Лувре?.. Или… ох, Боже мой!

Всхлипнув, она спрятала лицо в руки. Ей надо было думать, думать, думать! А ей было ужасно страшно, потому что ядом же можно свечку отравить, и перчатки, и книгу, и букет - все, все что угодно, и что же теперь будет? Она останется дома и никуда не будет ходить, но что если графиня подкупила кухарку или конюха или там кучера?!

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза робко кивнула, но руку на всякий случай снова подняла, чтобы показать, чтобы он цепочку себе оставил - и на всякий случай, и потому что он ей еще кое-что рассказал, и потому что она на самом деле ему ужасно благодарна была. У него такое хорошее лицо было - такое открытое, невозможно было заподозрить, что он на что-то дурное способен, но ведь мадам де Буа-Траси, она же ему яд заказать собиралась!

- Вы мне поможете, да? Сударь, я… Ох, благослови вас Пречистая дева! - Луиза переплела пальцы, чтобы не так дрожали. Господи, а если он передумает? Если мадам де Буа-Траси наймет кого-то другого? Если?.. Она потерла глаза и снова переплела пальцы. - Надо, чтобы она не догадалась, да? Надо что-то придумать?

Она умолкла и беспомощно посмотрела на месье Ромбо. Нет, на самом деле-то она уже почти все придумала, но она же глупая женщина, и она же ничего о ядах не знает, а он знает, и у него тоже, наверно, есть что сказать, хотя может, он и не задумывался об этом, просто пришел и сказал, спасибо ему большое? Как бы это спросить-то?..

- Этот ваш яд, он… он что делает? То есть я… я бы просто… не проснулась? Или… или… - голос ее снова задрожал, - или это… больно?

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза мелко-мелко кивала и старалась не шевелиться, чтобы не так видно было, как она напугана, но не так, как раньше, не так, что дышать было невозможно, а иначе - теперь она боялась его спугнуть, потому что не взял ее браслет, а еще ее успокаивал, и у него были такие теплые руки! Если бы она была настоящая дама, ей было бы, наверно, неприятно, что ее чужой человек трогает, но она была дочь учителя танцев, а значит, не совсем дама, даже несмотря на замужество. Так бы она ни за что в этом не призналась, но на самом деле, когда она об этом думала, ей было даже спокойнее, потому что это означало, что она не такая благородная и способна на то, на что настоящая дама никогда не пойдет. Взять даже хотя бы это письмо…

Но нет, никакое письмо она брать не хотела, ей надо было с другим разобраться, а месье Ромбо, пусть даже очень милый, был мужчиной.

- Я… я могу побрызгать, - согласилась она и крепко сжала его пальцы - чисто по-дружески, а может, по-детски, потому что ей надо было, чтобы он посмотрел ей в глаза. - Но только, сударь… она, может быть, и поверит, но… то есть она точно поверит, но… Но ведь потом же я не умру? И она спросит… ведь спросит же? Вы придумали уже что-то, да? А я только хотела… Я только подумала, может…

Луиза замолчала, кусая губы. Нет, все наоборот надо было. Надо было, чтобы не они ждали и боялись, а чтобы она ждала - мадам де Буа-Траси.

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Луиза чуть не разрыдалась, когда юноша посмотрел ей в глаза, потому что вдруг поверила, что он и вправду желает ей добра - не затем, чтобы что-то выгадать, а по доброте душевной или по зову совести. Она же видела: он с заботой смотрел, а у нее только три человека на нее так смотрели.

- Я согласна - конечно, согласна, - сказала Луиза, думая: "Только бы он не ушел, только бы не передумал!" - А яд это… это что будет? Это мне надо будет что-то выпить или съесть? И мне станет плохо, да?

Это было все-таки ужасно страшно - взять что-то у женщины, которая хочет тебя отравить, и это в рот!.. Может, он сможет предложить какие-нибудь отравленные перчатки или свечи или благовонную подушку для аналоя у нее дома? Тогда она ее на всякий случай выбросит, а что-то съесть или выпить… Ой, она не сможет, и никто бы не смог, потому что если мадам де Буа-Траси что-то заподозрит и даст ей настоящий яд, другой? Надо будет у Лукреции териак попросить, у нее есть, и толченый рог носорога… или это для другого надо?

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.

Если бы Луиза была истинной дамой, она бы ответила юноше взором, преисполненным глубочайшей признательности, но она так не умела и поэтому просто с благодарностью на него посмотрела. Наверно, надо было пообещать ему, что она его щедро вознаградит или что-то такое, но она уже предлагала ему цепочку и он не взял, значит, либо он добивался чего-то определенного и тогда он обязательно скажет сам, либо был и правда ужасно честен и тогда… тогда Луиза даже не знала, что делать. Все знали, что у ее величества королевы Марии всем заправляли врачи и аптекари, но так то королева Мария, а она только фаворитка!

- Перчатки? - тут же предложила она. - Или помандер?

Помандер она, конечно, выбросить не сможет, но можно ведь из него все вытащить и поменять на свое, только надо взять с собой Лукрецию… или может, сказать, что он не подходит к ее платью и что она его наденет завтра?

- Потому что сладости, ну… а вдруг кто-нибудь еще захочет?

Вообще-то вышло бы ужасно удобно, если бы мадам де Буа-Траси дала бы ей что-нибудь, она бы съела и ей сразу стало бы дурно - тогда она бы закричала про яд, и ее поймали бы с поличным. Но Луиза, хоть и любила мечтать, все-таки знала, что в жизни так просто не выйдет, никто ей не поверит, решат, что ей просто стало дурно из-за ее деликатного положения, да и господину Ромбо может попасть, если кто-то поверит - эта драная кошка ни за что молчать не станет! Нет уж, лучше осторожно и не совать в рот чего не надо.

Тут она заметила, что горничная оставила на столе вазочку с изюмом и орехами, и подвинула ее к юноше, а потом вдруг вспомнила про яды и зачерпнула горсть и себе, чтобы он не подумал чего, хотя с чего бы ей было его травить, да еще и так, ни в кем не договорившись?

Подпись автора

Мужик тугим узлом совьется,
но, если пламя в нем клокочет –
всегда от женщины добьется
того, что женщина захочет.