Что ответил Франсуа, Теодор уже не разобрал, полностью сосредотачиваясь на наемнике. Который в полной мере воспользовался его минутным невниманием, и следующие четыре быстрых удара бретер только отбивал, не успевая ответить. А в следующий миг в него врезалось тяжелое тело – опомнившись, лакей также ринулся в бой. И дальше поединок кончился, началась драка.

Шпагу Теодор выронил сразу – когда налетел на стул и грохнулся на пол. Сверху на него обрушился не удержавшийся на ногах лакей. И истошно заорал, получив удар дагой в живот – Теодор и сам не понял, как это произошло. Наука маэстро Леонардо, не иначе – но маэстро не учил, что делать, когда врагов много и тело одного из них никак не спихнешь.

Он услышал еще шелест стали, покидающей ножны. И заметил, как сдвинулся в сторону Франсуа – вставая в позицию.

– И вы ударили безоружного! – голос мальчишки срывался.

Каким-то чудом Теодор увернулся от первого удара Плена. А может, тот даже не пытался достать – на губах его играла насмешливая улыбка.

– А говорили-то: лучше нет, –  клинок его смотрел прямо в лицо бретеру. Но сам он смотрел на Франсуа и на Эмили. И теперь Теодор вспомнил, что выкрикивал мальчишка – что никто никого не крал и никто не нападал и вообще она не дама. Это было бы смешно – если бы он мог дотянуться до шпаги.

Но Кавуа научил его носить кинжал в сапоге. И когда Франсуа атаковал, Теодор рывком сел, перехватывая шпагу Плена голой ладонью. Выдернул кинжал левой рукой.

– Ну же! – рявкнул Сен-При. Сразу заметивший то, что у Эмили не хватало опыта заметить: отбитый ею укол и так бы не достиг цели. На лице мальчишки читалось отчаяние пополам с ужасом. Но при этом окрике он чуть не выронил шпагу:

– Так нечестно!

– А они? – прошипел Сен-При. – А она – честно?

Ответом на этом вопрос был звон металла. Плена, выдернув свою шпагу, ударил снова. И кинжал Теодора зазвенел, ловя его клинок на крестовину.

– А-а-а!

Рыдая от боли и ужаса, слуга поднялся на четвереньки. И Теодор, отшвырнув его ударом двух ног сразу, откатился в сторону.

Правую ладонь дергало и жгло как огнем. И боль от второй раны, там, где шпага Плена вошла в его предплечье и вырвалась, распарывая мясо и кожу, он ощутил, лишь подхватив свою аялу. И чуть не потерял ее снова, когда на подставленное в последний момент узкое лезвие обрушился яростный удар.

Границы мира, сошедшиеся было к шпаге в руке наемника, раздвинулись вновь. Эмили была, похоже, невредима. Мальчишка не нападал. Сен-При…

Теодор скользнул в сторону, уворачиваясь от брошенной тарелки. И наступая на Плена, который опять попытался достать нож. И если в прошлый раз у наемника не вышло, теперь ему повезло.

В последний раз – удача отвлекла его. На миг, но и этого мига хватило. И клинок бретера вошел ему в глаз.

Сен-При взвыл, нащупывая на столе кружку. Которую Теодор отбил шпагой – ее, и ту, что последовала за ней, выплеснув на пол остатки вина. А потом меж ними не осталось ничего, кроме аялы и вскинутой в ужасе руки Сен-При.

– Как вас крестили? – вежливо полюбопытствовал Теодор. Правый рукав намок. И с пальцев что-то капало – кровь.

Франсуа шевельнулся. И даже приподнял шпагу.

– Убью, – буднично предупредил бретер.

– Я не ребенок! – выкрикнул Франсуа.

Сен-При молчал, не сводя глаз с аялы. А может, с ее подрагивающего кончика – и Теодор отстраненно подумал, что времени у них мало.

– Имя, – холодно повторил он. А потом вспомнил, что у Сен-При есть племянник. И сестра, кажется – без заупокойных месс тот не останется. В отличие от Плена. – И его имя. Если знаете.

Он качнул головой в сторону наемника и все еще подвывавшего лакея. Сен-При облизнул губы. И осторожно отступил на шаг.

– Ж-Ж-… К-кажется, Ж-Ж-Жак.

– Нет! – об Эмили мальчишка немедленно позабыл. – Ко мне, сударь, я убью вас!

Он бросился направо, спеша обогнуть стол. Сен-При, прижимая руку к раненому плечу, шарахнулся прочь, и Теодор не колеблясь скользнул следом. В последний миг опуская острие – чтобы шпага вошла в бедро. Шаг назад, высвобождающий лезвие рывок. И развернулся он затем почти неспешно.

Шум упавшего тела возвестил, что Сен-При окончательно выведен из игры.

Эмили, не раздумывая, прыгнула вслед за Франсуа, толкнув его так, что тот отлетел в сторону, одновременно вскрикнув:
- Не убивай, он просто дурак!
И, хватая со стола салфетку, бросилась к бретёру.

– С дороги! – для верности Теодор не только отвел клинок, но отступил в сторону. Если бы не стол, он шагнул бы вправо, оберегая раненую руку. Но выбора у него не было. И поэтому он почти готов был защищаться и от нее.

Франсуа, задыхаясь, поднялся на ноги. Подобрал выпавшую шпагу.

– Нет, – голос Сен-При дрожал. И стул, в который он вцепился в тщетной попытке встать, едва не свалился ему на голову. – Нет, ради всего святого!

Отредактировано Теодор де Ронэ (2021-10-19 19:02:56)

Сен-При, оставивший попытки подняться, снова завозился на полу. Камзол его и штаны намокли от крови. И на полу образовались уже темные пятна.

– Сдавайтесь, – простонал он.

Ладонь жгло нестерпимо. И Теодор, даже зная точно, что перевязка не поможет, едва не покончил со всем этим сам – чтобы только закончить. Но шпага Франсуа зазвенела, падая. И подкатилась к его ногам.

– Вы негодяй, сударь! – голос мальчишки срывался. – Вы негодяй, а она…

– Ни-ни! – предупредил бретер. – Или о вас тоже не будут говорить ничего кроме хорошего.

Может, он и ошибся. Но Франсуа заткнулся. Сверкнул глазами и бросился к Сен-При – едва не задев Эмили.

– Мадам, – попросил бретер, – соберите, пожалуйста, все это железо. И давайте уже пойдем в спальню? Я с самого утра об этом мечтаю.

Правая рука немела и горела как в огне. Но сейчас он сможет еще подняться по лестнице. И рубашку снимать придется все равно. И выражение лица Эмили ему не нравилось – не так она предпочитала развлекаться.

– Кстати… Спасибо.

Он предпочел бы отругать ее за то, что она не ушла. Но… не при чужих. И… черт, возможно, выведя из строя Сен-При, она спасла ему жизнь. Он и с двумя-то еле справился.

Слуга все еще стонал, держась за живот обеими руками. Сен-При, лежа на полу, негромко распоряжался своим насмерть перепуганным племянником: ему тоже нужна была вода и бинты. Ни один из них больше не был опасен. И Теодор, кое-как вытерев клинок о мертвое тело, с четвертой попытки вернул шпагу в ножны.

– После вас, мадам.

Это не было вежливостью – он попросту ждал, чтобы погас пожар, разбуженный его опрометчивостью. И, когда движение перестало причинять боль, он протянул руку к подсвечнику. Вынул из него свечу.

– Позвольте вам посветить?

Франсуа повернул голову. Взглянул с ненавистью. Но промолчал. Пока Теодор и Эмили не вышли, и тогда выдохнул так резко, что слышно было даже в прихожей.

– Он сам дьявол!

Сен-При ответил что-то. Но так тихо, что разобрать было невозможно. И бретер молча пошел к лестнице. Заговорив снова, лишь когда они добрались до второго этажа:

– Минуту, пожалуйста.

До двери оставалось два шага. И он не был уверен, что дойдет.

- Сейчас!
Эмили метнулась в комнату, поставила кувшин, бросила свой сверток и вернулась к Теодору, забирая у него свечу.
- Обопрись на меня. Они уже не видят. Еще несколько шагов...

– Моя дорогая… – вздохнул бретер. – Не суетись. Ты же не курица, ты графиня.

Руку жгло как огнем. И он не чувствовал уже ни промокший рукав, ни падавшие ему под ноги капли. И не смел взглянуть – так ни разу и не посмотрел, страшась увидеть, что сделал с его рукой этот бой. Если он не сможет больше держать ей оружие…

Он отклеился наконец от стены, вошел в комнату. Посмотрел на табурет.

– Придвинь его к комоду, пожалуйста. И к стене.

Ей надо будет куда-то поставить свечу. А ему – никуда не упасть, если он все же лишится чувств. Черт, какая чушь! Не в первый раз его режут, все будет хорошо.

Сперва была перевязь. Затем колет. Затем… Бретер, сидевший, прислонившись к стене, покачал головой. Не открывая глаз.

– Не руку. Камзол. Надо снять.

- Я разрежу рукав. Потом зашью, ничего.

– И меня вместе с ним. Сперва порежешь, потом иголкой потыкаешь. А разве она у тебя есть? И достаточно ниток?

Теодор не верил своим ушам – и не только оттого, что отлично знал, как тяжело резать плотную ткань прямо на теле. Даже если она собиралась распарывать рукав по шву – он истечет кровью раньше. И все равно останется еще рубашка. И камзол потом останется только выбросить… И о чем он только думает?

– Если ты поспоришь со мной еще немного, я упаду в обморок от потери крови, – констатировал он. – И тогда ты сможешь сделать со мной все, что хочешь. Но до тех пор ты либо делаешь, что я говорю, либо не лезешь. Помоги мне раздеться, пожалуйста.

Сознание вернулось скачком: только что он стискивал зубы, чтобы не закричать, и вдруг мир неуловимо сдвинулся, у Эмили на глазах слезы, и она склонилась к самому его лицу… Пресвятая дева, как же болит рука!

– Тс-с-с… – Теодор протянул руку, коснулся пальцем ее губ. Перед глазами опять все поплыло. Но он заставил себя улыбнуться. И скосить глаза направо и вниз. – Не плачь, все хорошо.

Повязки. А чего еще можно было ждать?

Он жив. Они живы. Но может, лучше было бы наоборот. Только дураки хватаются голыми руками за чужую шпагу.

Но он всегда был дураком. И все-таки лучше быть живым дураком, чем мертвым умником.

Больно было нестерпимо. И холодно, очень холодно. И дернул же его черт лезть в чужие дела!

– Утром, – сказал он, зная, что это надо было сказать сейчас – утром, возможно, он будет валяться в бреду, – если я не смогу подняться, тебе придется ехать без меня. Возьмешь мальчишку. Обещай, что не поедешь одна.

– Не бойся, – вздохнул тот. – Не думаю, что он способен уже на нее покуситься. Он поедет, потому что его дяде хирург нужен больше чем мне. Хороший хирург, который не оставит его без ноги. И только ты знаешь, где его найти.

Если он думал при этом, что у него есть и другие средства заставить мальчишку поехать, он этого не сказал, повторив снова:

– И… спасибо. Ты лучший оруженосец, какого только можно пожелать. Жаль, что рыцарь у тебя не очень.

- Глупости, - устало улыбнулась Эмили, распуская завязки на штанах Теодора. - Рыцарь как рыцарь. Рыцари, они мне в детстве так нравились... Можешь совсем чуточку приподняться?

Левая, здоровая рука бретера тут же накрыла ее руку. И в насмешливом взгляде проступило что-то похожее на нежность.

– Душа моя… – мгновение колебания, прикушенная губа, и он подмигнул, лукаво и с заметным сожалением. – Начни с себя.

– Спасибо.

До этого Теодор молчал. И старался сохранять на лице одно и то же выражение, хотя, видит Создатель, это было нелегко: каждое движение, даже самое мелкое, отдавалось в ладони. И бились между висками, мешая подбирать рифмы, мысли о старости. Ему было уже тридцать… И если он не сможет владеть правой…

Он никогда не думал прежде, что может остаться калекой. Готов был умереть. Но ему никогда еще не приходило в голову, что можно и не умереть. Что может быть хуже.

Ему было уже тридцать. И победа дорого обошлась ему в этот раз. Хотя их было всего лишь двое, и ведь Плена был старше…

Зря он не женился на Эжени.

Пальцы его левой, здоровой руки дотянулись до руки Эмили – не так далеко она стояла.

– Не читал, – подтвердил он. – Но это же… не всерьез?

Он не хотел, чтобы она уходила.

- Что не всерьёз? - мягко улыбнулась Эмили и ласково пожала его пальцы. Улыбка получилась усталой. - Что рыцари придурковаты, или что я вина принесу?

– «Дон Кихот», – не нужно читать книгу, чтобы знать, о чем она. Теодор слышал достаточно. – Настоящие рыцари… не такие как он.

Он легонько потянул ее к себе. И тут снизу донесся грохот падения.

Франсуа взглянул на дядю. Который кивнул. И, когда мальчик бросился прочь, вцепился в стену здоровой рукой. Лицо его исказилось. Но на ступеньку он сел.

– В Париж, – хрипло сказал он. – Вы отвезете его домой?

Тон у него был странный. Не то просьбы, не то опаски.

Эмили осторожно начала разматывать повязку на ноге Сен-При.
- В Париж я поеду за хирургом. Если господин де Лавальян не сможет ехать. Но вам хирург все равно понадобится. Тогда Франсуа вернется с ним, я ради вас возвращаться не собираюсь. Кстати, соваться к Лавальяну не советую — он способен убить вас, даже будучи во сне.

Сен-При некоторое время молчал. Думая, судя по морщинке на его лбу.

– Хирург это хорошо, – признал он наконец. Покривился, не то от боли, не то от своих мыслей. – Он… – взгляд его сместился. Указывая на кухонную дверь. – Он должен вернуться домой. Плена… что-то мне кажется… что он был не вполне со мной честен.

Доносившиеся с кухни шорохи смолкли.

Отредактировано Теодор де Ронэ (2021-11-05 21:15:24)