Вилье, полный решимости всё выяснить, отправился к графине, как и обещал Лавалю. По пути он пытался выстроить все возможные варианты развития разговора, при этом то негодовал, то представлял себе, как прелестная интриганка станет оправдываться, если доводы, которые молодой человек силился придумать, окажутся достаточно весомыми. На себя он злился хотя бы по той причине, что поневоле стал разменной пешкой в чьей-то чужой игре, и впредь поклялся не передавать ничьих записок - никому, никогда, ни при каких обстоятельствах.

Его пыл поумерило сообщение слуги: госпожа отбыла в гости, затем собиралась навестить загородное поместье. Вилье зашёл к себе, поддался на уговоры быстро перекусить, взял лошадь и только затем отбыл разыскивать мадам де Буа-Трасси. Воспоминания о недавнем знакомстве в церкви, о многозначительных вздохах и не менее волнительных рукопожатиях, которыми графиня одарила своего нового поклонника, а более всего - о томной и опасной улыбке напоследок, заставляли мушкетёра отнестись к делу как можно более тщательно. Увы, Фортуна была не на стороне Вилье: он напрасно потратил время, ничего не узнал, и вернулся в Париж, проклиная уже не графиню, а себя самого. Что в такой ситуации рассказать Лавалю? Разве что поклясться в намерении на следующий день более дотошно навести справки и всё же разыскать мадам де Буа-Трасси.

В церкви он никого не застал. Уже темнело, шла вечерняя служба, отвлечь кого-то из служек было немыслимо, и Вилье решил, что Лаваль, как всякий разумный человек, отправился либо к себе домой, либо в один из кабачков, которые облюбовали мушкетёры. Обойдя все, известные молодому человеку, и не застав Лаваля ни в одном, он оставил лошадь у папаши Лепети, заказал там жирного каплуна, который, на счастье, уже был готов и крутился на вертеле, источая божественный аромат, и несколько бутылок хорошего вина, после чего с корзинкой на локте отправился по мосту Менял к жилищу Лаваля. Сам он адреса не знал, но сослуживцы подсказали.

Внизу, на реке, с лодок горланили какие-то гуляки. Не все лавки ещё были закрыты, попадались прохожие, в основном дворяне со шпагами, иногда в сопровождении слуг, или подвыпившие запоздалые прохожие, а примерно на середине моста вокруг тощей рыжей молоденькой суки с острой мордой, помеси гончей непонятно с кем, крутились, нетерпеливо лая, несколько здоровенных кобелей, их было отлично видно в пятне света, который дарили два или даже три фонаря.

- А ну, пошли отсюда! - какой-то особо ретивый и бесстрашный слуга, показавшийся в дверях, плеснул в "собачью свадьбу" горячей водой: от лохани в его руках шёл густой пар, струя показалась мутной - наверняка обмылки с кухни. Один из кобелей шарахнулся в сторону и нехорошо взвизгнул, затем отчаянно взвыл, остальные подхватили, а рыжая, вырвавшись из полукольца своих "кавалеров", потрусила прочь - туда, где в свете ещё одного фонаря маячила человеческая фигура.

Отредактировано Николя де Вилье (2022-11-19 17:21:25)

Рыжая сука, видимо, искала что-то съестное, а потому готова была проявлять интерес ко всему, что попадалось на пути в те мгновения, когда хвостатые кавалеры хоть ненадолго оставляли её в покое. Опасаться если и следовало, то вовсе не этого несчастного голодного животного, но, по-видимому, случайный прохожий готов был бояться даже собственной тени. Неуверенное движение руки и донесшиеся из сумрака жалобные всхлипы подсказали Вилье, что он имеет дело или с трусливым мальчишкой-подростком, или с молодой женщиной.

Кобели, забыв про подружку, продолжали яростно облаивать дверь, за которой скрылся обидчик их вожака. Вот с этой стороны потенциальная опасность могла возникнуть, и потому молодой человек посчитал нужным как можно скорее приблизиться к замершей фигуре.

- Не бойтесь, она вас не тронет. Она только понюхает и уйдёт. Стойте спокойно.

Рыжая, точно подтверждая слова мушкетёра, несколько раз ткнулась носом в подол юбки незнакомки (всё-таки это оказалась женщина), тяжело вздохнула и нехотя отошла. Вилье же, сообразив, что у него есть, чем угостить беднягу, воспользовался одной из салфеток, положенных в корзину, торопливо рванул крыло каплуна и, коротко свистнув, бросил оторвавшийся изрядный  кусок перед собакой. Этого оказалось достаточно, чтобы она с жадностью принялась есть.

Вилье же протянул руку к незнакомке:

- Не бойтесь, и разрешите мне проводить вас хотя бы до конца моста.

- Фрейлина? - вырвалось у Вилье, и он с некоторым недоверием оглядел тонкую девичью фигурку. Все святые в свидетели, да она же совсем ребёнок! Едва дышит, но, однако, в обморок падать не спешит, а ведь благородные дамы такие нежные и чувствительные! Вот мадам де...

Он вспомнил про обстоятельства, которые заставили его поскорее вторично покинуть отчий дом, оставив матушку в одиночестве оплакивать общую потерю, и невольно поморщился: ему хотелось поскорее предать всё забвению.

Вилье почти бездумно стянул с руки перчатку, и тут же ощутил ладонью робкое влажное прикосновение. Ему не нужно было даже оглядываться, чтобы понять: рыжая одновременно благодарила и просила добавки. Если можно, сударь...

Итак, две дамы. Одна - фрейлина, и, судя по всему, до смерти боится не только собак, но и вообще всего вечернего Парижа, другая - хвостатая безродная бродяжка, истинная парижанка, начинающая шлюха. Первую необходимо довести до безопасного места, второй найти дом хотя бы на то время, что потребуется для того, чтобы позже забрать к себе.

- Мадемуазель, это не самое спокойное место, - Вилье принял решение, и теперь старался говорить как можно более мягко. - Если вам угодно, я провожу вас до Лувра или туда, куда вы скажете. Париж небезопасен для одиноких путниц, тем более для фрейлины из свиты её величества.

Имя, которым назвала себя девушка, породило какие-то смутные воспоминания, но оформиться во что-то более конкретное они не успели: дверь злополучной лавочки вновь распахнулась, и двое дюжих парней, которые были вооружены длинными палками, принялись отгонять истошно лающих собак. Затем показался третий, он держал в руках мушкет, и, судя по всему, готовился палить в воздух.

- Пойдёмте же, это не наша война, зрителям на ней не место, к тому же мы с вами в самой опасной ситуации. Нет, я вас сумею защитить, но с нами ещё одна дама, которая просит защиты.

Он опять коротко свистнул, и встал так, чтобы загородить мадемуазель де Сент-Уэр.

- Иди следом, сейчас тебя накормят, - сказал он рыжей. - Папаша Лепети приютит тебя и не обидит, я ему заплачу.

Сука наклонила голову набок, хвост её робко качнулся из стороны в сторону.

- Следом, - повторил Вилье, чуть потрепав неожиданную спутницу по шее. - Ты же видишь, что мадемуазель тебя боится. Ну что, сударыня, вы решились? Ваша жизнь и честь в полной безопасности, я мушкетёр его величества, барон де Вилье.

Отредактировано Николя де Вилье (2022-11-25 00:33:43)

Вилье остановился как вкопанный.

- Знаю ли я Лаваля? Я совсем недавно в полку, но Лаваля у нас знают все.

Этот ответ был совершенно правдивым и одновременно давал возможность при необходимости повернуть разговор в какую угодно сторону. Молодой человек ощущал себя виноватым, хотел наладить отношения с однополчанином - и вот ведь какой сюрприз, ему попалась юная особа, которая так же живо интересуется месье де Лавалем.

- А вы откуда его знаете?

Ему вовсе не хотелось рассказывать этому нежному созданию, что он нынче вечером не впервые услышал её имя.

Отредактировано Николя де Вилье (2022-12-24 09:41:13)

Несмотря на то, что Вилье уже побывал в ситуации, когда придворная дама, говоря с ним про одно, имела в мыслях совсем другое, молодой человек не мог не улыбнуться и не ощутить себя куда более взрослым, чем эта малышка. Чтобы в её шестнадцать или семнадцать лет быть законченной комедианткой и настолько убедительно разыгрывать невинность - нет, Вилье сам пока предпочитал доверять людям, а потому принять всё за чистую монету. Было ясно как день, что девушка немного солгала, чтобы придать самому факту знакомства с Лавалем максимум благопристойности. Тем не менее - знакомство и свой интерес к мушкетёру даже не думала скрывать, и... "Ба, да она же влюблена в него!" - с каким-то радостным изумлением понял Вилье, глядя на румянец, который всё больше и больше заливал щёки девушки.

Расспросить влюблённую девушку о предмете её увлечения - что может быть более приятным? Из подобного разговора можно подчас извлечь немало пользы.

Вилье заметил и то, что мадемуазель де Сент-Уэр панически боится собак: рыжая не представляла никакой опасности, просто крутилась там, где приказал спаситель, виляла хвостом и смотрела на мушкетёра взглядом, полным безграничной преданности. Чтобы всё разрешилось благополучно для всех сторон, следовало поскорее довести её до трактира, оставить на попечение папаши Лепети, а дальше...

- Ну, раз с ним познакомилась ваша матушка, то и вы тоже? Вы ведь там были, сопровождали её величество?

Логично было отвлечь внимание девушки на какую-то хорошо знакомую и приятную ей тему, чтобы она позабыла за разговором о собаке и приобрела способность передвигаться самостоятельно. Конечно, Вилье готов был подхватить её на руки, но негоже переходить дорогу Лавалю - пусть, если тому суждено случиться, таким шансом воспользуется именно он, а у самого Вилье неожиданно кольнуло в боку, чуть повыше затягивавшейся раны.

-Её величество, верно, очень испугалась, когда началась драка? И могу ли я через вас передать ей свои извинения - я, свалившись к её ногам, тоже перепугал бедную нашу королеву!

- Простила так простила... - мушкетёра, если честно сейчас заботило вовсе не прощение или порицание её величества, а дела нынешнего момента: фрейлина королевы, причём та самая, о которой говорил Лаваль, боялась собаки, несчастная сука боялась всего на свете, и Вилье, по правде говоря, больше смотрел на рыжую - он разглядел в ней хорошие задатки, несмотря на помесь. Не будь рядом девушки, он бы подманил собаку к себе и более внимательно изучил её морду и зубы, особенно клыки, а так же ощупал тощие бока. Придворным, а тем более ухажёром для юных особ он был плохим - пожалуй, кузен, хоть и священник, осудил бы его. Малышка-фрейлина тоже оскорбилась бы, если бы Господь одарил её способностью проникать в чужие мысли: она оказалась не более чем досадной помехой на пути к Лавалю.

Лаваль...

Вилье снова коротко свистнул: сука, умница, поняла, потрусила послушно позади, а девушку пришлось деликатно, но решительно чуть приподнять над землёй за оба локотка и таким образом доставить до порога заведения папаши Лепети. После чего рыжая была сдана в надёжные руки, и пухленькая красотка Мадлон, племянница трактирщика, сразу принялась хлопотать над ней.

Перед мадемуазель де Сент-Уэр поставили стакан с кларетом и порцию цыплячьей грудки в сливках, хотя мушкетёр ни о чём трактирщика не просил. Вилье кинул на многомудрого папашу Лепети благодарный взгляд, после чего подсел к своей новой знакомой.

- Куда мне вас следует сопроводить, сударыня? Признайтесь честно: вы покинули Лувр без разрешения? Я ваш друг, и не выдам ни единой вашей тайны. Напротив, мы должны решить, как объяснить другим ваше отсутствие.

Отредактировано Николя де Вилье (2023-02-02 01:32:05)