Она заулыбалась - едва ли ее имя кто-нибудь когда-нибудь рифмовал - снова слегка смутившись при этом, потому что о благочестии речь если и заходила, то только не сейчас и не с ним.

- Собралась, - в этом был легкий вызов, но он тут же сменился едва слышным "Ах!", когда она подалась навстречу ласке, чуть выгнув спину и запрокинув голову.
Шнуровка легко подалась, лишний раз доказывая ненадежность традиционного хранилища женских секретов, и выпустив на волю две округлые упругие тайны и смятую записку.

- К? - неуверенно предположила она, пытаясь не потерять ускользающую мысль, и в то же время осторожно запуская пальцы в волосы любовника. - Так нечестно... Это... Не те буквы... Это моя буква... Мне... Другие... Можно?..

Осилив столь сложную фразу, она приподняла голову, чтобы посмотреть на Ронэ слегка затуманенным взглядом. Сквозь туман пробивались искорки - она справилась. Не только прочла, пусть даже всего одну букву, но даже произнесла, что собиралась, хотя видит Бог, это было трудно.

Действия бретера сильно поубавили ей грамотности, потому что ответом стало протяжное "Оооо!". Вряд ли строгие наставники оценивали его искусство письма подобным образом.

Клер на секунду закрыла глаза, чувствуя, как тело отзывается на прикосновения дрожью желания, вновь вспыхнувшего на не остывших толком углях, и потянулась к Ронэ, едва помня о том, что хотела объяснить.
Говорить уже совершенно не получалось и маркитантка перехватила его запястье, моля если не о пощаде, то о передышке, но толку в этом, конечно, не было никакого. Зато выигранное мгновение позволило ей добраться до его плеча, и буква "Р", выписанная на шее поверх бьющейся жилки с аккуратностью и тщательностью прилежной ученицы, началась с длинной линии по ключице.

Это было все, что она помнила. Как пишется "Ронэ", молодая женщина не была уверена и в трезвом состоянии ума, не то, что выгибаясь навстречу мужским рукам.

- Еще нет, - возразила она хрипловатым, еще не вернувшимся голосом, вовсе не открывая глаз. Ей нужно было больше времени, чтобы восстановить дыхание, но пока она могла возражать - потому что была причина.

- Камзол, - напомнила Клер, слабо улыбнувшись. - И порох... Тот, который порох.

- Я зажгу свечу, - она села, нашарила что-то в темноте, и сосредоточенно добавила: - Главное, чтобы рядом и вправду пороха не оказалось...

Все обошлось и через мгновение в фургоне стало светлей. Небольшой огарок уместился на крышке одного из стоявших здесь сундучков.

- Тут есть не только хлеб... - Клер сладко потянулась и, правильно определившись с важностью дел, не стала тянуться за своим скомканным платьем.
Когда перед бретером оказались средства спасения от жажды и голодной смерти, маркитантка аккуратно сложила на краю тюфяка свежую одежду и только потом принялась одеваться сама. С этим можно было уже не торопиться, и не только привести в порядок платье, но и переплести косу.

Она не поняла ни слова, но вслушивалась в голос, с интересом подняв глаза на бретера. Отблески свечного огня придавали ее взгляду глубину, а виновником блеска был сам Ронэ.

Вид валяющегося клочка бумаги словно разбудил ее, она торопливо потянулась за ним и улыбнулась, словно извиняясь за эту поспешность, но не забыла ласково скользнуть пальцами по лодыжке любовника. Он привлекал Клер больше потерянного секрета.

- А что это значит? - почему-то шепотом спросила она, сжав в руке записку и пытливо глядя на Ронэ из облака светлых волос. - Oro...

Клер на мгновение замерла, но прятать бумагу было поздно - на ней было не так много строк, чтобы человек, хорошо умеющий читать, не охватил их взглядом, едва бросив его на обрывок.

"Завтра в старой часовне после заката. Передай Жози. Никому ни звука об этом деле. Приходите вдвоем. Иначе не получите ни вещей, ни остатка денег".

У автора записки был хороший разборчивый почерк. А может быть, он намеренно писал так, чтобы маркитантка могла легко прочесть.

Она замялась, подбирая слова для ответа, но когда не желаешь ни лгать, ни говорить правду, что-то одно неизбежно придется сделать.

- Это письмо для Жози, - вздохнула Клер, так толком и не определившись, можно или нет рассказывать о странном заказчике, и если можно, то что. - Но она не умеет читать. У нее попросили товар... Не так, чтобы купить, только попользоваться на несколько дней. Вот, собираются вернуть.

Она смотрела на записку с таким видом, словно ее что-то сильно смущало.

- Непонятно... - женщина покрутила в пальцах клочок бумаги, не нашлась с продолжением и принялась его складывать. - Пустое.

Торговый секрет важен в большей степени для тех, кто занимается торговлей, а дворянин о нем забудет уже через несколько минут, убедившись, что речь не о любовной интрижке.

- Мне тоже не нравится.

Клер убрала записку за корсаж и устроилась поудобнее под рукой бретера, опустив голову ему на плечо. Подумать только, ему было интересно!..

- Это даже не часовня, а старые развалины в лесу. Нечего там делать честной женщине, - она лукаво улыбнулась.

Отпускать Жози в одиночку было как-то не по-товарищески. Житейский опыт подсказывал маркитантке, что нет никакой нужды передавать деньги в такой тайне, это можно было сделать с помощью десятка разных способов. Например, так же, как ей передали эту записку. И товар вернуть тоже можно было по-другому.
А тащиться ночью по болотам обратно в лагерь...
Если только придется - тащиться обратно!
Она поежилась, признавая правоту Ронэ и в то же время понимая, что пустить дело на самотек никак нельзя.