Теодор едва взглянул вслед восторженной мадам де Сильвье. И предложил руку ее подруге, улыбаясь не без иронии, но беззлобно.

– Надеюсь, вы не слишком скучали на проповеди. Я слышал здешнего кюре – он хотя бы латынь знает. Или это уже другой? Когда же я сюда заходил в последний раз?

Вопрос был риторическим – но он в самом деле не помнил. Он встречался здесь с мадам де Сент-Омон – приходил, надеясь отыскать ее среди прихожан, сперва день за днем, потом воскресенье за воскресеньем, потом… потом бросил, потом служанка мадам Пети заболела, и он проводил ее к воскресной мессе. Когда же это было?

– Ваш кюре ведь простит вам ваше отсутствие? Особенно если оно разнообразит вашу следующую исповедь?

Пухлая ладошка мадам де Франже, которую она вложила в ладонь бретера, казалась горячей и влажной даже через тонкую перчатку. Свободную руку Серафина прижала к груди с таким видом, будто ей то ли не хватало слов, чтобы выразить свое отношение к латыни местного кюре, то ли не хватало воздуха, чтобы дышать.
- Да, кюре... он... очень добрый здесь, - смущенно опустив глаза, ответила она, а потом вдруг зачем-то добавила: - Духовник моего покойного мужа... и мой...
Сообразив, видно, что упоминание о покойном муже и его духовнике - плохое начало для флирта, мадам де Франже на секунду замолчала, вспыхнула и поспешно добавила:
- Но исповедоваться я хожу к другому кюре!

Покойный муж, значит? Мысленно Теодор погрозил мадам Пети пальцем. И если и сжал чуть руку, на которой так трепетно покоилась ручка мадам де Франже, то и толпа вокруг, хоть и редела, оставалась плотной. И могла подтолкнуть их друг к другу.

– Тогда вы живете где-то поблизости, – вслух заключил он. Или жила – переехала после смерти мужа и сменила духовника. Но теперь было ясно, откуда она знает мадам Пети, которая предпочла вспомнить, что ей надо срочно сбегать в лавку. – И мы соседи. И может, я еще увижу вас снова. Не около церкви, правда. Но если я вас так пугаю, то мы с вами можем друг друга не заметить.

Как ни смешно, в этом он был искренен. Даже точно зная, что она начнет сейчас все отрицать.

Как бы ни был простодушен Портос, но этот обмен взглядами он заметил и ухмыльнулся в усы, сообразив, что, должно быть, на эту самую Серафину одноглазый бретер поначалу произвел вовсе не такое положительное впечатление. Впрочем, было в Ронэ нечто такое, что действовало на женщин двояко: одни моментально подпадали под его обаяние, другие столь же моментально проникались к нему глубоким недоверием. Поначалу. А вот слова мадам де Сильвье его смутили. Несмотря на то, что Портос мог, не кривя душой, утверждать – помочь Ронэ он согласился не из корыстолюбия, а потому, что и в самом деле считал: настоящий дворянин и мужчина не должен равнодушно смотреть на такие фокусы.

- Ваша подруга была совершенно права, сударыня, - уверил он свою собеседницу, - у моего друга всегда все получается. Думаю, он справился бы, даже если на месте этого негодяя Авеля оказался турецкий султан, хотя, конечно, в этом случае мы провозились бы немного подольше…

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

Портос поморщился, но промолчал, хотя, убей Бог, не понимал, какого черта Ронэ повел себя так, словно… А, собственно, как? Объяснить что именно его покоробило, мушкетер бы не сумел, но после слов бретера ему почему-то захотелось вовсе отказаться от денег. Исключительно странное и непривычное ощущение, конечно. Но ведь и в самом деле, не ради же денег они в это ввязались! Или это только он сам?

«Атос бы отказался…»

- Надеюсь, вы меня простите, но мне пора, - буркнул Портос, чувствуя себя дурак дураком. – Мне, во всяком случае, вполне достаточно той благодарности, что вы уже выразили, сударыня.

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)