- Нет, понял я Вас правильно, - ответил Жюль-Сезар. - Но только мне кажется, что это не очень хорошая мысль. Вообразите себя на месте графа (мы ведь сейчас по большей степени о нем говорим) - Ваша жена сбегает в неизвестном направлении, не объяснив причин, а затем обнаруживается в деревенском захолустье в компании двух мужчин. А на вопрос что произошло Вам отвечают "я не могу об этом говорить" или "я не буду об этом говорить", или, еще лучше, "я не могу ничего рассказать - я дал слово". И что бы Вы подумали, получив такой ответ? Очевидно, что ничего хорошего - как минимум будете думать, что случилось нечто такое, что Вам, очевидно, не понравится. Иначе Вам бы рассказали. Граф, я думаю, вряд ли рассудит по-другому. Я говорю это к тому, что если Его Сиятельству дать понять, что здесь есть какая-то тайна, которую ему не хотят раскрывать (а такое поведение, которое Вы мне предлагаете, именно так и выглядит), то он скорее всего будет пытаться проникнуть за завесу этой самой тайны, как, собственно, и большинство людей на его месте. А Вы сами понимаете, что если он задастся целью узнать детали нашего путешествия, то ему сделать это будет не сложно.
Он хотел еще что-то сказать, то тут вошел Седой Луи. Бадремон вспомнил, как о нем говорил Криссе. принес снаряжение, видимо, с лошади де Ронэ. Пока он был в комнате, юноша, предпочел заняться кувшином с вином, явно ожидая, когда Луи покинет комнату - говорить при нем дальше было не совсем удобно. Жюль-Сезар наполнил кружки, и одну протянул бретеру.

Отредактировано Жюль-Сезар де Бадремон (2020-07-29 07:16:37)

Де Ронэ заговорил о лошадях. Видимо, дальше была очередь Бадремона. Но, вот беда, он совершенно не представлял, как следует себя держать, чтобы получить достойные деньги и не дать Луи нажиться на этой сделке. Сам Седой Луи, судя по всему, был более искушен в таких делах и упускать своего не собирался. А де Ронэ решил занять место наблюдателя.
Седой Луи же тем временем обратил свое внимание на Жюля-Сезара.
- У господина де Ронэ, - ответил юноша, - есть две лошади, которые ему в данный момент не нужны. Так вот, он желает их продать.
Луи сделал задумчивый вид, но по его взгляду было видно, что он прикидывает, как бы повести себя, чтобы получить хорошие барыши. Самому Бадремону тоже было о чем подумать, ведь лошадей де Ронэ он не видел, поэтому не мог даже прикинуть, сколько можно получить за них. А даже если бы и видел, то что толку, он понимал в этом так мало...
На ум пришло воспоминание о том как он покупал лошадь для себя. Это был в те времена, когда он еще надеялся сделать карьеру в армии. Продавец так расхваливал ему лошадь, говоря, что "это бравый конь для самого благородного дворянина", что Бадремон заплатил немалую сумму, думая что совершает выгодную сделку. А впоследствии выяснилось, что он приобрел старую кобылу, которая находилась чуть ли не на последнем издыхании и которая, конечно, не стоила и половины тех денег, что были за нее уплачены.
Если бы де Ронэ знал, какому невезучему и бесконечно далекому от дел торговых человеку он доверяет эти переговоры, то, наверное, он бы подумал еще раз. Бадремон в свою очередь надеялся, что ему не придется повторять прошлый опыт, потому как на сей раз пострадает не только его кошелек, но и бретера, чем последний явно доволен не будет. Юноша также надеялся, что участие в этой сделке де Ронэ заставит Седого Луи быть поскромнее.

Отредактировано Жюль-Сезар де Бадремон (2020-07-31 22:50:30)

Раны де Ронэ, судя по его виду, давали о себе знать. Беседа давалась ему с явным трудом. Бадремон понял, что торговаться с Седым Луи придется ему. Но как это сделать, не потеряв денег, он мало представлял. Поэтому он начал с того, что первое пришло в голову.
- Скажите, - произнес он, обращаясь к Луи, - во сколько Вы оцениваете этих лошадей?
Конечно, неплохо было бы на них взглянуть, подумалось ему. Но потом он решил, что лучше не обнаруживать факт своего профанства в этом деле.
А поэтому решил, что сначала неплохо было бы узнать, сколько им вообще готовы предложить. Так хоть будет от чего отталкиваться. Тем более, что бретер, в отличие от юноши, своих лошадей видел, так что если цена будет слишком низкой, то, наверное, он даст об этом знать. Хотя, об этом тоже надо было позаботиться заранее. Но что толку теперь об этом говорить...

Бадремон налил вина де Ронэ. Его усмешка юноше не очень понравилась. Неужели, эти лошади так дурны, что бретера смешит вопрос о цене.
Седой Луи между тем пытался рассуждать насчет лошадей. Ему явно хотелось сбить цену. Но говорить об этом прямо он не мог.
- Не четыре, а три, - ответил Жюль-Сезар. - Нам будет нужна одна лошадь взамен этих. Скажем та, на которой я приехал. У Вас останется всего три лошади.
В Амбуаз... До Амбуаза еще нужно добраться. Конечно, было очевидно, что таким образом Луи пытается уйти от этой сделки, но на сей раз у его собеседников нет ни времени, ни желания куда-то ехать. Эту проблему нужно было решить сейчас.
- Я же говорю, что мы купим у Вас одну лошадь. Так что у Вас их будет всего на одну больше. Да и потом, как я вижу, здесь бывает много приезжих, я уверен, что кому-нибудь эти лошади сослужат хорошую службу, да и Вы в накладе не останетесь. Но все же, я так и не услышал, сколько Вы можете за них предложить.
Видя, что Луи уходит от ответа, Бадремон был вынужден повторить вопрос. Юноша подумал, что его собеседник не стал сразу говорить цену, опасаясь продешевить. Жюлю-Сезару тоже не хотелось повторять свой печальный опыт.

"Двадцать ливров?!" Разумеется, по всему виду Луи было понятно, что больших денег он не предложит, но все же такой ответ удивил юношу.
- Позвольте, - произнес он, - мне думается, что Вы несколько занижаете цену. Я могу допустить, что Бабочка немного крепче лошадей, которых мы предлагаем, но давать двадцать ливров сверху, это все равно, что говорить, что эти лошади не стоят ничего.
Жюль-Сезар бросил взгляд на бретера, ведь он лучше представлял, сколько стоят эти лошади. Будет ли де Ронэ спорить или же согласится. Второе было маловероятно, ибо, скорее всего, животные не были в таком уж плохом состоянии.
Сам же он считал, что за двух лошадей двадцать ливров - очень малая сумма, особенно учитывая тот факт, что ее нужно будет разделить пополам. Еще до того, как была озвучена цена, юноша рассчитывал хотя бы на сотню на двоих. Эти торги были чуть ли не единственным источником дохода для него за много дней. И других пока не предвиделось. Поэтому Бадремон про себя решил, что надо постараться стребовать у Луи как можно больше.

Отредактировано Жюль-Сезар де Бадремон (2020-08-09 01:09:59)

Бадремон уже в который раз наполнил кружку бретера. К слову, судя по реакции последнего, все было не так уж и плохо. Как и подозревал Жюль-Сезар лошади были вовсе не так плохи, как пытался это представить Луи. Но видимо, он и правда боялся де Ронэ, раз начал уступать.
Надо было подумать, как вести себя дальше. С одной стороны, если надавить сильнее, то, возможно, им удастся получить хорошие деньги. Но с другой - если надавить слишком сильно, то Седой Луи может и вовсе отказаться от сделки. А на поиски других покупателей у них сейчас нет ни сил, ни желания.
Судя по равнодушию и холодности бретера, деньги его мало интересовали. Что до Жюля-Сезара, то ему как раз наоборот они были нужны. Поэтому он подумал, что было бы неплохо поднять цену хотя бы до сотни.
- Кажется, господин ле Ронэ довольно четко обозначил нашу позицию, - произнес Бадремон. Он старался быть серьезным и твердым. - Я ездил на Бабочке. Это хорошая лошадь, но, предлагая в довесок к ней всего пятьдесят ливров, то, Вы переоцениваете ее.

- Да, нужно будет только одно седло, - ответил Бадремон.
Седой Луи утратил часть своего спокойствия, а между тем отступил еще на двадцать ливров. Хоть что-то.
- А что касается лошадей, то ситуация следующая: господин де Ронэ желает проучить 200 ливров, Вы назвали цену в 70. Я предлагаю остановиться на 100 ливрах.
Он решился сделать такое предложение, т.к. становилось понятно, что выжать из оппонента двести ливров не выйдет, даже если применить силу (что Жюлю-Сезару особо не импонировало - де Ронэ еще мог бы, но он был явно не в состоянии).  А вот получить сто можно было попробовать.

Отредактировано Жюль-Сезар де Бадремон (2020-08-20 00:00:35)

Седой Луи обратил свое внимание на бретера. Но де Ронэ проблемы лошадника интересовали мало - видимо, собственные раны волновали его больше, чем деньги.
Бадремон же, напротив, был, что называется, заинтересованным лицом. Однако, сейчас он засомневался. Возможно, стоит остановиться и взять то, что предлагают. За время торга цена уже увеличилась до восьмидесяти ливров. Даст ли Луи больше, или сделка сорвется?... Он бросил вопросительный взгляд на бретера. Согласится ли де Ронэ на такую сумму?
Для самого юноши, у которого еще утром в кошельке гулял ветер, сорок ливров были пусть и не огромной суммой, но все же теми деньгами, на которые можно жить какое-то время.

Благо, де Ронэ устроила озвученнная Луи сумма, стало быть, торги были окончены. Бадремон мысленно выдохнул, когда за лошадником закрылась дверь.
Теперь у него была лошадь и еще сорок ливров впридачу, и его положение хотя бы не казалось таким уж безнадежным. Однако, собеседник вернул его в реальность своим вопросом. А ведь и правда, что делать ему теперь в Париже?...
- Понятия не имею, - честно признался Жюль-Сезар.
И эта была правда, Увы до всех этих перипетий, в которые он оказался втянут, юноша не мыслил себя нигде, кроме военной службы. Сейчас же стало очевидно, что с ней придется проститься. А это значит, что теперь ему нужно будет искать себе новое место. Но вот как это сделать, он совершенно не представлял. К большому сожалению, он был не из тех людей, которые умеют устраиваться в жизни при любых обстоятельствах. Связей у него тоже не было (графиню и графа он не считал - у них нынче свои проблемы). Надеяться, видно, придется на себя... или на случай.

Бадремон протянул бретеру щипцы, мысленно отмечая привычку командовать у последнего. Конечно, Жюль-Сезар был намного младше, да и зависел финансово, но все же чувствовать себя мальчиком на побегушках было не очень приятно. Но он промолчал, мысленно обругав себя за робость и неумение ставить людей на место. Вот уж у кого стоило поучиться, так у де Ронэ. Он бы наверняка высказался, если бы кто-то повел себя с ним подобным образом. Но юноша был явно из другого теста. "...И слава Богу", - подумалось ему.
Де Ронэ явно собирался что-то писать. Что и зачем озвучивать он не стал, а Бадремону не очень хотелось спрашивать.

Отредактировано Жюль-Сезар де Бадремон (2020-08-28 00:31:04)